— Это будет замечательно, Мег. Спокойной ночи, дорогая.
— Спокойной ночи, мама.
Меган положила трубку и скользнула в постель. Было довольно прохладно, Мередит забрался к ней и, свернувшись клубочком возле ее руки, замурлыкал от удовольствия.
После воскресенья в отделении стало немного спокойнее. Кое-кого из больных выписали, и Меган смогла убрать поставленные посередине палаты дополнительные койки. Во вторник Дженни и несколько младших сестер из студенток взяли выходные. Их заменили замужние медсестры, обычно работавшие неполный рабочий день, но, когда Дженни была выходной, они брали дополнительные часы, и Меган охотно шла на это, зная, что по возвращении Дженни ее ждут два свободных дня.
В пятницу вечером Меган сдала дежурство. В отделении все шло своим ходом: обычные назначения, обычная каждодневная работа — ничего такого, с чем Дженни не могла бы справиться. Оскар позвонил ей и предложил после ее дежурства встретиться на полчасика.
— Я не могу уйти из больницы надолго, давай заскочим в «Пот энд Физер» и выпьем чего- нибудь.
Освободиться Оскар сможет только в шесть, так что Меган пошла домой, приняла душ, переоделась в твидовую юбку и свитер. Покормив Мередита, она вернулась в больницу, чтобы там подождать Оскара: она не любила одна сидеть в кафе, а до встречи с ним еще оставалось немного времени.
Ожидая Оскара, она бродила по холлу. Это было довольно мрачное помещение с высоким сводчатым потолком, мраморным полом и большими, писанными маслом портретами выдающихся медиков прошлого. Все знаменитости выглядели строгими и невероятно умными. Меган долго разглядывала портрет одного из главных врачей больницы: он стоял возле маленького стола, положив руку на увесистый том, и хмуро взирал на тех, кого явно считал недостойными своего внимания.
— Но может быть, он был хорошим мужем и отцом, — не замечая, что говорит вслух, произнесла Меган.
Ей было неуютно в огромном пустом помещении.
— Вы в этом сомневаетесь, сестра Роднер?
Профессор подошел неслышными шагами.
— Добрый вечер, сэр. Да, пожалуй... Мне кажется, у него был скверный характер.
— Неужели свое свободное время вы проводите, обозревая портреты? — поинтересовался профессор.
— Ну конечно, нет. Я жду Оскара. Он выкроил полчаса, и мы хотим сходить куда-нибудь.
— Завтра едете к родным?
— Да, а откуда вы знаете?
Удивленно взглянув на него, она увидела, что он улыбается.
— Мистер Брайт сказал. Я завтра еду в Оксфорд. Если половина девятого не слишком рано для вас, я за вами заеду.
— Слишком рано? Заедете? — как эхо, повторила Меган, раскрыв от изумления свой красивый рот.
— Разве я не ясно выразился? — В голосе профессора послышались нотки раздражения. — Мне с вами по пути, и я подвезу вас.
— Очень мило с вашей стороны, но я собиралась ехать...
Казалось, он не слышал ее.
— Я спросил вас, не будет ли слишком рано, если я заеду за вами в половине девятого?
Она понимала, что профессор не примет ее отказа, да и сама мысль прокатиться с комфортом на его «роллс-ройсе» была весьма соблазнительной. Меган заметила осторожно:
— Я собиралась взять с собой Мередита.
— Я так и предполагал, — с явным нетерпением продолжал профессор. — Итак?
— Спасибо. Если вам по пути, я согласна. В восемь тридцать буду готова.
— Хорошо. Желаю вам приятно провести вечер, сестра Роднер.
Он удалился так же неслышно, как пришел, а через несколько минут появился Оскар.
После коротких приветствий Меган начала было:
— Оскар...
— Ты хочешь послушать об уик-энде? — перебил он. — Пойдем в кафе, там поговорим.
Он повел ее в «Пот энд Физер» и усадил в переполненном баре.
— Что ты будешь пить?
— Большой тоник со льдом и лимоном.
— Чуточку джина?
Она покачала головой и, пока он шел к стойке, смотрела ему вслед. Нельзя было не заметить произошедшей в нем перемены. Обычно после рабочего дня он казался каким-то вялым, а сейчас он выглядел... — она не знала, как это назвать. Взволнованным? Счастливым? Может быть, он скучал без нее и сейчас рад, что они увиделись? При этой мысли она улыбнулась и, когда он вернулся к столику, сказала:
— А теперь расскажи об уик-энде.
Он принялся подробно рассказывать. Меган слушала, и ее не покидало чувство, будто он чего-то недоговаривает, о чем-то боится сказать. К тому же ни одного вопроса она задать не успела: едва они покончили с питьем, он поднялся и сказал, что ему пора возвращаться в больницу.
— Я обещал вернуться через полчаса и должен сдержать свое слово.
Она тоже поднялась.
— Давай поедем к нашим, как только у тебя выдастся свободный уик-энд, — предложила Меган.
— Не знаю, как получится! Вряд ли в скором времени мне удастся вырваться. Но, если у меня и будет свободный день, я должен навестить родителей.
— Конечно. Ну что ж, придется подождать. А я поеду завтра.
Они дошли до больницы.
— Я собираюсь ехать... — начала Меган.
— Почему бы и нет? — перебил он ее. — Ну, я побежал.
Вокруг никого не было, и он едва коснулся губами ее щеки.
— Передай всем привет от меня.
«Когда я вернусь, обязательно поговорю с ним», — решила Меган.
Придя домой, она приготовила ужин себе и Мередиту, сложила вещи в дорогу, рядом поставила корзинку Мередита.
— Поедешь в «роллс-ройсе», — сказала она коту, — и должен хорошо вести себя.
Мередит в ответ зевнул.
Стоял апрель, и утром было уже светло. Меган встала рано, позавтракала, надела новый, недавно купленный костюм — маленький серый жакет и длинную в складках юбку тоже в серых тонах — и взяла с собой еще одну юбку, голубовато-зеленую из хлопка. Все эти туалеты стоили очень дорого, но она знала, что они ей идут.
— Ты ведь понимаешь, — обратилась она к Мередиту, — за окном весна, и если я не буду носить их сейчас, то никакого смысла покупать их не было вообще.
И про себя добавила: ведь и профессор не увидит меня во всем этом. А впрочем, разве это так уж важно для нее?
Профессор явился ровно в восемь тридцать, мельком взглянув на нее, поздоровался. Не теряя времени, поставил корзинку с Мередитом на заднее сиденье, положил сумку Меган в багажник, сел рядом с Меган, и «роллс-ройс» тронулся. Меган показалось, будто он уже сожалеет о том, что предложил подвезти ее, и от этой мысли она почувствовала себя крайне неловко. Пока они выезжали из города, все внимание профессора было сосредоточено на машине. Минут десять ехали молча. Наконец она отважилась:
— Какое милое утро сегодня.
И тотчас спохватилась, вспомнив, что профессор не любит слово «милый», считает его лишенным
