– Хорошо бы. Я хочу, чтобы вы тоже со мной поехали. Мы бы вместе все там разведали. Куда бы вы больше всего хотели пойти в Амстердаме?
– Послушай, деточка, тебе пора спать. – Но, видя, что ребенок ждет ответа, Оливия сказала: – Я хочу сесть напротив одной большой картины в Национальном музее и как следует ее рассмотреть. – Оливия поцеловала маленький лобик. – Спокойной ночи.
Вручение призов за окончание четверти и представление должны были пройти очень рано, ленча не предполагалось – только кофе перед началом и чай в конце, пока детей будут собирать к отъезду. Оливия, делая по два дела сразу, откликаясь на зов всех и каждого, не могла дождаться вечера. Уедет она только завтра. Перспектива встречать Рождество в бабушкином доме ее ничуть не радовала. Однако впереди Новый год, и немалая часть каникул уйдет на организацию переезда матери сюда, к ней. Послушная суровому голосу мисс Росс, Оливия стала прикреплять крылышки к плечикам фей.
День выдался холодный и хмурый, родители столпились у столиков с кофе, перед тем как идти в зал. Оливия пересчитала фей по головам – одной не хватает. Не было Нелл – может, мама отвела ее в сторонку? Оливия кинулась их искать, чтобы вовремя вернуть девочку на место, пока не подняли занавес.
Нелл она нашла в холле, возле нее стоял мистер ван дер Эйслер. Он прижимал ее к себе большими руками, сминая крылышки, а она рыдала, уткнувшись ему в плечо.
– Не приехала? – шепотом спросила Оливия. – Почему вы ее не заставили? Как вы могли позволить ей не приехать? Вы же знали, что Нелл…
Девочка громко шмыгнула носом и на время пересилила рыдания.
– Мама не приехала… обещала, она же обещала, ты сам слышал, дядя Хасо. Не поеду я в Голландию…
Он вынул большой белый носовой платок и вытер ей лицо.
– Так что же, мне теперь одному возвращаться? Я рассчитывал на твою компанию.
Она уставилась на него.
– Тебе без меня будет одиноко, да?
– Конечно. Смотри, вот Оливия. Наверное, она ждет, когда ты присоединишься к остальным феям.
Оливия проговорила:
– У Нелл роль со словами; очень важно, чтобы она была на сцене.
– Тогда она все сделает наилучшим образом. Как это говорится? Пьеса должна идти. Если у актрисы разбито сердце, она все равно забывает свое горе и блестяще выступает на сцене, правда, Оливия?
– Всегда. – Она увела Нелл, не взглянув на него, и как раз вовремя: едва та присоединилась к остальным феям, как подняли занавес.
Нелл произнесла свои слова без ошибки. Пьесе громко аплодировали, потом всех родителей угостили чаем и печеньем, пока дети переодевались в школьные платья, торопясь, чтобы их скорее увезли, ведь они уже получили свои призы. Но все равно возбужденных, стрекочущих девочек не сразу удалось собрать и отправить вниз, к ожидавшим родителям.
Наконец Оливия снарядила в дорогу последнего ребенка, и тут с ней заговорила какая-то родительница.
– Мне очень понравился ваш праздник. – Это была приятная маленькая дама с добрым лицом. – Вы, конечно, устали, но вы так добры к детям. Я уверена, что все будут жалеть, когда вы уйдете, однако, раз уж правление хочет иметь воспитательницу с дипломом, ничего не поделаешь. – Она протянула руку. – В любом случае, желаю вам удачи. Я уверена, что мисс Кросс тоже очень жаль вас терять.
Оливия пожала протянутую руку, улыбнулась. Она что-то произнесла в ответ, и, видимо, разумное, потому что маленькая дама тоже улыбнулась, кивнула и ушла со своей дочкой.
Это неправда, думала Оливия, подгоняя последних девочек. Мисс Кросс мне бы сказала. Оливия пошла помедленней, мысли ее путались. Хорошо еще, что почти все дети разъехались.
Не все. Нелл с мистером ван дер Эйслером стояли у дверей.
– Нелл хочет попрощаться, – спокойно сказал мистер ван дер Эйслер и тут же добавил неожиданно изменившимся тоном: – Что случилось, Оливия? Вы больны?
Она выдавила из себя улыбку.
– Нет-нет, просто немного устала, день был длинный, но все прошло успешно, верно? Нелл была замечательной феей, правда? – И поскольку он молчал, спросила: – Вы прямо в Голландию? Я не вижу леди Бреннон.
– У нее простуда; худшее позади, но ей нельзя утомляться. Сейчас мы поедем к ней, а через день- другой – дальше.
– Мама меня ждет, так говорит дядя Хасо, – вставила Нелл.
– Прекрасно. У тебя будет великолепное Рождество.
– Мама купила мне новое платье, я буду ходить в гости. – Девочка внимательно посмотрела на Оливию. – Вы такая грустная…
– Нисколечко, – легко и бодро сказала Оливия. – Я просто немного устала. – Она старалась не смотреть на мистера ван дер Эйслера, но чувствовала его взгляд. – Мне надо идти, еще очень много уборки.
– Если мама вас пригласит, вы ко мне приедете, Оливия?
– Чудесная мысль, малышка, но мне нужно ехать домой. Видишь ли, у меня тоже есть мама и бабушка, как и у тебя.
– После бабушки и дяди Хасо больше всех я люблю вас, Оливия.
– И я люблю тебя…
– И дядю Хасо?
– И дядю Хасо. – Она все еще не глядела на него. Ей было невообразимо трудно удержать поток слов, готовых вырваться наружу. Она хотела сказать, что ее увольняют, что она безутешна, потому что больше не увидит его, что она любит его… Она протянула руку. – До свидания, мистер ван дер Эйслер. – Оливия не поднимала глаз выше его подбородка. Если она посмотрит на него, то расплачется.
Рукопожатие было кратким, как и слова «до свидания, Оливия». Через минуту он с Нелл уехал.
Оливия постояла, не зная, что делать. Скоро ужин, все соберутся поднять стаканчик шерри за окончание полугодия. Та дама могла ошибаться, решила Оливия. Что это она паникует раньше времени? Разумнее всего вести себя так, как будто это ошибка. Оливия присоединилась к остальным: обменивалась замечаниями о пьесе и раздаче призов, слушала планы на Рождество, ела ужин, сидя между симпатичной мисс Росс и сестрой-хозяйкой, которая по обыкновению распространялась о том, как надо правильно заправлять кровати.
Когда ужин закончился и все стали расходиться, мисс Кросс попросила Оливию зайти в кабинет. Оливия пробыла там недолго, уволить человека – дело нехитрое, даже если при этом выражают сожаление.
Оливия пошла во флигель собирать вещи. Спешить было некуда; она проведет здесь еще один день, чтобы помочь в генеральной уборке, пометить забытые вещи, составить список необходимого постельного белья, полотенец и скатертей. Только тогда можно будет пойти на автобус, который отвезет ее к поезду, а поезд – домой.
У нее оставались кое-какие деньги, мисс Кросс снабдила ее блестящей рекомендацией и даже предложила подать объявление.
– Идите на такое же место, но в школу поменьше, – посоветовала она. – Здесь вокруг много хороших частных школ. Некоторые из них обходятся без дипломированной сестры-хозяйки. Вы бы очень подошли на такую должность там, где не требуется особая квалификация. У нас вы получили опыт. Но вам надо сразу же начать поиски. Для весеннего семестра, видимо, уже слишком поздно, но всегда можно начать с середины четверти. Я уверена, вам не о чем беспокоиться, Оливия.
Тем не менее она беспокоилась – всю ночь и весь следующий день. Правда, ночью она все же спала – из-за полного изнеможения. Поскольку с мисс Кросс она простилась раньше, а из сотрудников оставались только уборщицы, она пошла на остановку, села в автобус, а потом в поезд, от вокзала доехала до Силвестер-Кресент снова на автобусе – теперь ей надо было экономить каждое пенни.
Хотя до Рождества оставалось всего несколько дней, ни в одном из окон за тюлевыми занавесками не светились елки; только угловой магазинчик мистера Пейтела радовал глаз яркими цветными огоньками, елкой, сверкавшей игрушками и мишурой, прилавком, заваленным конфетами и печеньем. Благослови Господь этого человека, подумала Оливия, когда автобус проползал мимо магазина мистера Пейтела. Завтра
