короткого привала, сделанного в этом месте, караван вошел в небольшой, площадью в четыре тысячи гектаров, лес Хакаиба, отделенный от леса Дайя рекой Уэд-Хакайя, чьи воды удерживались плотиной, возведенной выше Мажанта.
Когда путешественники в полдвенадцатого прошли через чащу и оказались на противоположной стороне зеленого островка, агент Деривас, предварительно посовещавшись с проводником Моктани, заявил:
— Господа, предлагаю вам позавтракать в этом месте.
— Такое предложение всегда приятно, тем более, когда помираешь с голоду! — ответил Жан.
— Мы и вправду помираем с голоду! — добавил месье Дардантор. — У меня в брюхе пусто…
— А вот кстати и река! И значит — свежая чистая вода! — заметил Марсель. — Понравилось бы только это место дамам…
— Учтите, — продолжал Деривас, — до леса Ургла — а это двенадцать-пятнадцать километров сквозь сплошные посадки альфы — мы нигде не встретим тени…
— Ну что ж, привал так привал! — заключил месье Дардантор при полной поддержке спутников. — Но что касается наших женщин, то им нечего бояться солнечных лучей: шарабан — надежное укрытие. Да и нам, мужчинам, достаточно лишь заглянуть в лицо дневному светилу, как оно само прикроет наши очи…
— И будем мы, словно спящие совы! — подхватил Жан.
Как и накануне, позавтракали продуктами из фургона, запасы которых были предусмотрительно пополнены в Дайе, с тем, чтобы их хватило до самого Себду.
За время пути между большинством экскурсантов установились теплые, доверительные отношения. Но месье Эсташ Орьянталь по-прежнему держался обособленно.
В целом путешествие доставляло туристам огромную радость, и они заочно поздравляли компанию, которая, к полному удовольствию своей клиентуры, предусмотрела буквально все.
Марсель был исключительно предупредителен, и месье Дардантор инстинктивно гордился им, словно отец. Перпиньянец старался сделать так, чтобы юношу оценили, и однажды у него непроизвольно вырвался крик души:
— Дорогие дамы, я знал, что делал, когда спасал нашего дорогого Марселя, вытащив его…
— Из вагона, объятого бушующим пламенем! — не смог удержаться от завершения фразы Жан.
— Отлично! Отлично! — вскричал месье Дардантор. — Это моя фраза, и в ней дышат огнем великолепные слова! Она тебе по душе, Патрик?
Слуга ответил с улыбкой:
— Действительно, это прекрасная, энергичная фраза, и когда сударь выражается столь академически…
— Ну что ж, господа, — сказал перпиньянец, подымая стакан, — за здоровье присутствующих здесь дам… и наше тоже! Не забудем, однако, что мы находимся в стране Вечно Благословенного Пышнословия!
— Долго он такой стиль не выдержит! — прошептал Патрик, опуская голову.
Само собой разумеется, месье и мадам Дезирандели находили Марселя все более невыносимым — щеголеватым красавчиком, подлизой, фатом, позером — и дали себе зарок просветить месье Дардантора на этот счет. Впрочем, задача сия была трудновыполнимой, поскольку в данном вопросе перпиньянец выказывал нешуточное упрямство.
В половине первого корзинки, бутылки, посуду вновь уложили в фургон. Но только туристы собирались продолжить путь, как услышали встревоженный голос агента Дериваса:
— А где месье Орьянталь?
Никто не видел, куда исчез этот человек, хотя участие в общем завтраке он принимал со всей присущей ему пунктуальностью и обычным аппетитом. Что же с ним могло случиться?
— Месье Орьянталь! — зычно прокричал месье Дардантор. — Куда же делся наш петух с карманным телескопом?.. Эй, месье Орьянталь!..
Но ответа не последовало!
— Не можем же мы бросить этого господина на произвол судьбы! — категорически заявила мадам Элиссан.
Ясно, так поступить было нельзя. И все кинулись на поиски пропавшего звездочета, обнаруженного довольно быстро в одном из уголков леса, где он нацелил подзорную трубу на северо-запад.
— Не будем его тревожить, — сказал месье Дардантор, — ведь он изучает горизонт! Знаете ли вы, что этот чудак способен оказать нам немалые услуги? Если наш проводник заблудится, месье Орьянталь, зная только положение солнца, определит нам направление…
— На фургон с провизией, — завершил Жан.
— Воистину так!
Ту часть округа Улед-Балага, через которую пролегал маршрут наших землепроходцев, устремившихся к Эль-Гору, занимали обширные плантации альфы. Дорога, теснимая злаками, была столь узка, что шарабаны могли проехать по ней, лишь следуя друг за другом.
Дрожащий зной повис над огромными пространствами, и экипажи пришлось прикрыть тканью. Если Марсель и проклинал когда-либо небесное светило, то именно в этот день, поскольку хорошенькое личико Луизы безнадежно исчезло за занавесками. Что касается Кловиса Дардантора, то он, задав немалую работу своим потовым железам, разместился кое-как между горбами верблюда и «бедуинствовал», как подлинный сын Магомета. Вытирая лоб, перпиньянец, наверное, сожалел, что на нем нет белой чалмы, способной защитить «черепушку» от низвергавшегося сверху нещадного пламени.
— Черт побери, ну и жара! — выругался наш друг. — Она раскалилась добела, эта передвижная печка, что столь долго ползет от одного конца горизонта к другому! Проклятые лучи так и лупят по моей тыкве!
— По голове… если угодно сударю! — решил поправить хозяина Патрик.
На северо-западе обозначилась темная кромка леса Ургла, на юге взметнулось уступами Великое Плато.
В три часа караван вошел в древостой, где под непроницаемой кроной зеленых дубов легко дышалось свежим, живительным воздухом, насыщенным запахом трав и листвы.
Лес Ургла, занимавший не менее семидесяти пяти тысяч гектаров, заслуженно считался одним из самых больших в регионе. Пересекавший его участок дороги протяженностью одиннадцать-двенадцать километров был по решению властей значительно расширен и стал, таким образом, доступен для колесного транспорта, чем и воспользовались туристы, которым надоело передвигаться вереницей. Всадники подъехали к шарабанам, освобожденным от пологов. Путешественники обменивались веселыми репликами, а месье Дардантор, напрашиваясь на поздравления, в которых и так никто ему не отказывал, за исключением Дезиранделей, мрачных, как никогда, без конца повторял:
— Скажите-ка, друзья мои, кто тот славный человек, что посоветовал вам отправиться в это увлекательное путешествие? Довольны ли вы, мадам Элиссан? А вы, дорогая мадемуазель Луиза? Сами видите, не стоило так волноваться, покидая уютное гнездышко на улице Старого Замка! Взгляните только, неужто сей сказочный лес хуже оранских улиц? И разве могут тягаться с ним бульвар Удино или проспект Летан?
Нет, они не сумели бы с ним «потягаться», — где ты, Патрик? — и это тотчас же поняли все, обнаружив необычный эскорт: по-видимому, стая маленьких обезьян, несшихся между деревьями, прыгавших с ветки на ветку, кричавших и забавно гримасничавших, твердо вознамерилась сопровождать караван, вторгшийся в ее владения. Месье Дардантору пришла в голову мысль пристрелить из карабина одну из смешных зверюшек, чтобы продемонстрировать свою меткость: несмотря на присущее ему бахвальство, он действительно бил без промаха! И если бы другим туристам вздумалось подражать неуемному перпиньянцу, погиб бы весь хвостатый клан. Но вмешались женщины, а возможно ли противиться мадемуазель Луизе, умолявшей пощадить премилые образчики алжирской фауны.
— Вы же рисковали принять за обезьяну Агафокла! — привстав на стременах, прошептал Жан на ухо
