Так вот в чем дело!
— Лоск! — начал я, приподнимаясь. — Лоск, он сейчас…
Стрельчатое окно взорвалось осколками; окруженный ими, словно ореолом визжащих снежинок, в зал влетел альфин.
Это разновидность камелопада, только более редкая. Альфины дорогие, летают очень быстро, у них нет горбов, но зато есть крылья и более густая шерсть. Макинтош держался за эту шерсть одной рукой, другой он сжимал веер. Альфин сложил крылья, камнем рухнув вниз, а веер распахнулся. Как я и думал с самого начала, узор оказался красивым — бирюзовые пятна в окружении шафрановых корон. Щелчок, пронзительный свист. Лоскутер прыгнул прямо со ступеней.
Такие веера делают где-то на Востоке, и называются они тессенами. Маленький и не слишком мощный арбалет, но на небольших расстояниях…
Я начал откидываться на сундуке, и все замедлилось: приближался альфин, стрела летела мне в грудь, и рука Лоска возникла откуда-то сбоку. Тонкое смуглое запястье, пальцы сжимаются на древке стрелы, но она предназначена именно для… Это тессена, а потому короткая — пальцы успевают схватить оперение, оно рвется, притормозило стрелу, почти сбило, но не остановило ее совсем.
Все, что двигалось замедленно, рванулось вперед. Лоскутер опустился на круглой площадке, стрела ударила меня в грудь, и альфин сшиб нас с эльфом вниз.
Снова город. Большой прилив
Он поморщился и сел. Я как раз собирался наклониться, чтобы помочь, но он сел без моей помощи. Одну ногу Лоск поджал под себя, а вторая была вытянута и неестественно вывернута носком наружу.
— Сломана…
— Еще бы. Я же упал на тебя, а ты — на пол.
— Как ты до сих пор вообще не вырубился, Джанк? С рассеченной рукой?
— Наверное, твоя пилюля помогла.
Вокруг валялось оружие и трупы. Лоскутер подтянул к себе пику, переломил ее пополам и стал расстегивать ремень на груди.
— Сделаю что-то вроде лубка. Ты знаешь, мы живучее людей.
Через Патину я посмотрел вниз. Несколько горбатых силуэтов виднелись сквозь перекрытия Башни. На самом деле это не горбы, просто альфины складывали крылья на спине.
— Сильно тебя?
Я помассировал грудь, с которой все еще стекала тонкая струйка крови.
— Нет. Если б не ты, прошила б насквозь, а так только кольнула.
— Если бы она была чуть длиннее, вообще бы не долетела до тебя.
— Да.
— Нам друг друга не в чем убеждать, — произнес Лоскутер, осторожно вытаскивая из-под куртки две головни, покрытые налетом изморози. — Ты не будешь говорить «я тебя не брошу», а я не буду требовать, чтобы ты уходил без меня. Ты знаешь, я и так выберусь. Посижу немного, потом спущусь вниз, залезу на альфина и улечу. Так?
Он был прав, и я кивнул.
Лоскутер прижег головней сломанную ногу. С шипением от «заморозки» пошел белый искрящийся пар. Нога будто покрылась стеклянной коркой.
— Держи.
Я взял вторую головню и сказал:
— Он с самого начала знал, что внизу есть альфины…
— Да ладно, — перебил Лоск. — Все и так понятно. Иди.
— Большой Прилив начнется утром, все праздники гномов начинаются на рассве…
— Ну так иди.
— И он свалится им на голову с кучей штурмовых заклинаний…
— Тогда иди.
— Конец городу, Лоск.
— Я знаю. Иди.
Я повернулся и побрел к двери в дальнем конце зала. Небо за высокими стрельчатыми окнами светлело. Оружие и трупы кругом. Количество крови и мертвых тел перешло какой-то порог, за которым исчезла способность думать связно. Каждый предмет, весь этот зал, все вокруг зудело тонким, болезненным звоном. Гномы, гномы, а вот Дакот — смотрит в потолок остекленевшими глазами, грудь пробита; разорванный Куинбус Флестрин, рядом Ланчи; корзина с тельцем Ата скатилась со ступеней, наконечник стрелы торчит изо рта карлика; полулис, кровь запеклась по всему телу, отсеченная голова Герона, Салга — раны на плечах и груди…
— Лоск, что-нибудь стоит всего этого? — Я развернулся и широким взмахом руки окинул зал. Столб возвышался посреди него, на ступенях ссутулился эльф. — Хоть что-нибудь?
Он не ответил, прилаживая обломки пики к ноге.
— Ну ладно, может быть, что-то и стоит. Но это ж замкнутый круг. Мы перебили кучу народу из-за штурмовых заклинаний. Из-за высокой магии, которая годится только на то, чтобы перебить кучу народу. Понимаешь?
Тут он поднял голову и взглянул на меня исподлобья:
— Не думай об этом.
— Не думать об этом?!
— Не стоит сожалеть. Сожаления бессмысленны.
— И стыд?
— Стыд — это совсем другое. У стыда есть энергия. Но в сожалениях совсем нет смысла. Они непродуктивны. Не сожалей, Джанк. Ты уже сделал то, что сделал. Тебе стыдно? Хорошо. Тогда постарайся сделать то, что собираешься сделать.
Я опять отвернулся, переступил через тело гоминида и, войдя в коридор, ведущий к лестнице, прокричал:
— А что я собираюсь сделать, Лоск?
Эхо донесло приглушенный голос:
— Ты выбирай сам.
В светлеющих тенях я пересек первый этаж, нашел ведущую в подвал лестницу и стал спускаться. Выбирай сам? Ладно. Четырех золотых монет мало, чтобы обжиться на новом месте, но альфин стоит дорого. Надо только лететь в противоположную сторону, пересечь пустыню Хич, а за пустыней — горы, долины и много городов. Пондиниконисини, Артея… Континент Полумесяца тоже ждет.
Он сожжет город.
Ему и так скоро умирать, и он ненавидит гномов. В пустыне они убили последних эльфов, а на Большом Приливе недомерков собирается очень много. Конечно, не все гномы континента, но все же очень много. Приезжает цвет нации, ученые и поэты — дрянные гномьи поэты, но недомерки очень гордятся ими — читают речи и стихи с трибуны, установленной в порту, возле торговой баржи. Богатые семьи привозят детей. Гости с юга, гости с севера… Цвет нации. Все сгорят, никого не останется.
А тебе-то что? Альфины летают быстро, к тому времени, когда Атлас Макинтош займется Кадиллицами, ты пересечешь полпустыни. И больше никогда сюда не вернешься.
Но он сожжет город.
В подвале воняет. Широкие стойла, спящие звери в них. Ящики с сеном, перегородки… свет. Это что там? Ах да, колодец, как раз такой, чтобы мог пролететь альфин. Скорее всего, он выводит на первый этаж Башни, а там уж можно сквозь проход…
И «Облако». Если мамаша Лапута будет в заведении сегодня утром — а она наверняка там будет, куда ж ей деться-то… Тебе нет никакого дела до этого.
Но он сожжет их!
Никого не останется. Как управлять этим альфином? Вряд ли тут что-то сложное, одну ногу на спину, ухватиться за шерсть… Нет, не этой рукой, а правой, пальцы левой онемели. Как с такой рукой ты сможешь
