— Нет. Грейс такая же, как ее мать. Такие только тем и занимаются, что ищут мужчину побогаче.
— Неправда.
— Покажи мне хотя бы одного человека, который тронул ее пальцем.
— Насилие бывает разное, — негромко сказал Кеннеди.
— Речь идет о Ли Баркере. Священнике! Не забывай об этом. Надеюсь, ты не имеешь в виду то, о чем я подумала. Потому что, если ты несправедливо обвинишь такого человека, как Ли Баркер, тебе этого не простят. Если ты намекаешь…
— Я не выдумываю и не намекаю. У меня есть доказательство.
Несколько секунд мать сверлила его взглядом, потом немного смягчилась:
— Какого рода доказательство?
Кеннеди вспомнил, как видел Джо, стоявшего утром рядом с местом, где он закопал Библию. Тогда ему сделалось настолько не по себе, что он даже хотел вернуться и забрать книгу из тайника. Но удобный момент не представился. Потом страх развеялся, и ему удалось убедить себя, что все это просто паранойя. Если бы Джо узнал что-то о Библии, то сразу же помчался в полицию, а не стал бы держать новость при себе.
— Не важно. Важно другое: ты не хуже меня знаешь — верить всему, что мы видим, можно не всегда. Внешность бывает обманчивой.
Камилла прошлась взглядом по недавно сделанному маникюру.
— В таком случае представь это твое доказательство открыто, покажи всем — чтобы люди знали. — Она подняла голову и посмотрела на сына.
— Не могу.
Кто знает, увидят ли люди в записях преподобного то же, что увидел он сам. Ничего определенного там не было. Ничего такого, что могло бы послужить основанием для однозначного вывода. Только разрозненные детали, которые могли бы объяснить поведение Грейс и навести на мысль, что у Монтгомери была причина избавиться от Баркера.
— Почему?
— Потому что оно может не только помочь Грейс, но и навредить ей.
— Кеннеди, — твердо сказала мать, — скажи мне, что у тебя есть.
— Нет.
— Скажи!
Он взъерошил волосы.
— Не думай об этом, мама. В любом случае того, о чем я говорю, у меня нет.
— А у кого есть?
— Ни у кого.
— Тогда где же оно?
— Я его спрятал. Закопал.
— Закопал? Господи, но почему?
Кеннеди раздраженно вздохнул:
— Потому что оно и мне могло бы повредить.
— Ты сделал что-то такое, чего не должен был делать, — сказала она, и в ее голосе прозвучали тревожные, почти панические нотки.
— Кое-кто так бы и подумал.
— Кеннеди, что происходит?
— Я не могу тебе сказать. Ты должна просто поверить мне.
— Поверить?
— А почему бы и нет? — почти сердито отозвался он. — Разве я не доказал, что мне можно верить? Разве я когда-нибудь подводил вас?
Камилла прищурилась.
— За последние годы, — уточнил он.
— И что ты предлагаешь нам сделать? — спросила она, помолчав.
— Думаю, мы примем Грейс как друга.
— Что? — воскликнула Камилла, вскакивая со стула.
— Если мы отступимся сейчас, это будет воспринято как признание того, что мы не правы, что мы вместе с ней делаем что-то плохое.
— Твой отец никогда не примет дружбы с Монтгомери.
— Примет, если ты его убедишь. — Хотя отец и старался держаться и не выказать страха, Кеннеди знал — он боится того, что его ожидает. Все вопросы, не связанные напрямую с его здоровьем и работой, решала теперь мать.
— Ты сильно рискуешь и сам это понимаешь, не так ли? Пусть тело Баркера так и не нашли, кто-то же его убил. Если ты ошибаешься насчет Грейс, если случится что-то неожиданное… — Камилла вдруг побледнела. — Ты сказал, что закопал что-то. Но ведь это не?..
— Конечно нет, мама.
— Но тогда… Что же думать?
— Просто довериться мне. В любом случае для себя я решение уже принял. — Выдержав ее взгляд, Кеннеди вернулся на место. — Так ты со мной?
Она долго молчала, потом кивнула:
— Ты — мой сын. Конечно, я с тобой.
— Возможно, впереди нелегкие времена, но я думаю, мы переживем бурю.
— Винчелли не выиграют. — Камилла взяла со стола листовку, скомкала и бросила в мусорную корзину. — Теперь, после такого, я сама об этом позабочусь.
— Мы их разобьем, мама.
Решительность Камиллы вызвала у Кеннеди улыбку. Только вот ему самому уверенности как раз и не хватало.
Сближение с Грейс обещало прийтись не по нутру не одним только Винчелли, но и многим другим.
Выходя из кабинета, Камилла на секунду задержалась у двери.
— Надеюсь, ты прав, и мне не придется пожалеть о принятом решении.
Грейс немало удивилась, обнаружив ближе к вечеру у себя на крыльце Хита и Тедди. Судя по тому, с какой поспешностью миссис Арчер отозвала их домой утром, можно было предположить, что мальчиков ждут серьезные неприятности. Тем не менее они вовсе не выглядели расстроенными — когда она открыла дверь, оба поздоровались как ни в чем не бывало.
— Привет, Грейс! — сказал Тедди.
— А чем вы занимались после того, как мы ушли? — с улыбкой спросил Хит.
Чем она занималась? Пару часиков посидела в саду с книжкой, потом, видя, что внимания к ее продукции никто не проявляет, свернула лавочку. Вообще-то интерес проявляли многие, а некоторые даже замедляли шаг, но только смотрели они не на банки и выпечку, а на нее саму. И никто не подходил.
— Делала карамельные яблоки.
— Для нашей лавки?
— Для вас двоих.
— А я люблю карамельные яблоки! — обрадовался Тедди.
— Сколько вы сделали? — поинтересовался Хит.
— Целую дюжину.
— Может, попробуем продать? Хотя бы посмотрим, как они пойдут, — предложил Хит, в отличие от брата, который руководствовался исключительно душевными порывами, подходивший ко всему с позиций трезвого расчета и выгоды. — Я уже все подсчитал.
— Мы поможем вынести, — Вызвался Тедди. Вообще-то большого желания сидеть во дворе за прилавком Грейс не испытывала. За последние пару дней в городе что-то изменилось. Она ощущала эти перемены, но пока еще не могла их объяснить. Конечно, какой-то реакции на их с Кеннеди сближение ожидать следовало, но происходящее выходило за рамки нормального. Как будто вся ненависть, вся злоба,
