— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Вы влюблены в моего сына.
— Нет, — возразила Грейс. — Мы с ним абсолютно разные люди. У нас нет ничего общего. Уж вам ли не знать. И вообще, я в любом случае уезжаю, а все остальное никакого значения не имеет.
— Буду с вами откровенна, — сказала Камилла. — Я вовсе не счастлива оттого, что вы вместе, но…
— Бабушка… — жалобно протянул Тедди.
— Но что?
— Вы сняли дом на все лето и имеете полное право прервать аренду досрочно, не заботясь о том, как это отразится на нас.
— Не слушайте бабушку, — вмешался Хит. — Мы хотим, чтобы вы остались.
Тедди схватил ее за руку.
— Пожалуйста, не уезжайте, ладно? Вы же говорили, что останетесь на все лето, помните?
Грейс смотрела на Камиллу.
— Если я останусь, вы скажете вашему сыну, чтобы держался от меня подальше? — спросила она.
— Да, скажу. Но вы прекрасно знаете, что он всегда поступает по-своему и никого не слушает.
— Хорошо, но как же тогда Винчелли?
— В этом отношении я не жду от вас никаких одолжений, и вы ничем мне не обязаны, — заявила Камилла. — О Винчелли я сама позабочусь.
Прозвучавшие в ее голосе стальные нотки позволяли предположить, что семью Джо не ждет ничего хорошего. На мгновение Грейс даже стало жаль их — они приобрели очень и очень серьезного противника.
— Ладно.
— Так вы остаетесь? — воскликнул Хит.
— Остаюсь.
— Ур-р-ра! — завопил Тедди и снова обнял ее. Камилла посмотрела на них и перевела взгляд на Грейс:
— Значит, вы присмотрите за ними сегодня во второй половине дня?
Грейс погладила каждого из братьев по голове:
— Конечно.
— Тогда я заберу их через несколько часов. — Миссис Арчер повернулась к двери, но, уже переступая порог, обернулась: — Кстати, спасибо за угощение. Я вспомнила Ивонну.
Она произнесла это сухо и сдержанно, как будто каждое слово давалось с большим усилием, но Грейс все равно почувствовала себя победительницей. Впервые за все время Камилла обращалась с ней как с равной.
Мать позвонила в тот момент, когда Кеннеди просматривал последний отчет с собрания акционеров. Как они поведут себя и что станет с банком, когда болезнь отца станет достоянием общественности? Ответа на этот вопрос пока не было.
Вместе с ним в зале совещаний сидели его секретарь и двое банковских служащих. Совещание было в самом разгаре, но, услышав голос матери, Кеннеди попросил ее подождать секунду и, извинившись перед собравшимися, вышел в кабинет.
— Что она сказала? — спросил он, в глубине души надеясь услышать, что Камилле удалось убедить Грейс остаться в городе. С другой стороны, здравый рассудок подсказывал, что ситуация разрядится, если она все же уедет. Без нее Винчелли, возможно, утратят боевой пыл, расслабятся, отступят на прежние позиции и понемногу все забудут. Если же они не успокоятся, если будут и дальше требовать возобновления следствия, последствия могут быть непредсказуемыми. А если кто-то вдруг вытащит на свет ту самую Библию, если каким-то образом станет известно, что это он ее спрятал…
— Мальчики сейчас с ней, а я собираюсь везти твоего отца на прием.
— Так, значит, она остается?
— Полагаю, что да. По крайней мере, до конца лета. Все одолевавшие его проблемы, сомнения и страхи моментально схлынули, унесенные волной облегчения.
— Это хорошо, — выдохнул он, всем сердцем надеясь, что так оно и есть. — Нельзя допустить, чтобы Винчелли выгнали ее из города.
— Не думаю, что они так уж старались выгнать ее из Стилуотера.
— Но ведь уезжать она собиралась как раз из-за них.
— Нет. Она хотела уехать, чтобы защитить тебя.
Защитить его? Эта мысль еще не приходила ему в голову. Он знал, что Грейс пытается устроить собственную жизнь, не создавая при этом проблем ни для него, ни для кого-либо еще. Но за ее стремлением уехать просматривался определенный интерес. Она хотела поберечь себя, свои чувства. То, что произошло между ними в кемпинге, напугало ее. В некотором смысле он и сам немного испугался. Никакая другая женщина в городе не смогла бы увлечь его настолько, чтобы он согласился покрыть преступление, возможно, даже убийство. В этом у него не было ни малейших сомнений.
— Боюсь, в школьные годы я вел себя с ней не самым лучшим образом, — виновато вздохнув, признался Кеннеди.
— Не ты один, — сказала Камилла. — Я не хотела, чтобы ты знался с ней и ей подобными, и поступала так, как считала нужным. Но извиняться не намерена, — добавила она твердо.
Кеннеди усмехнулся. Он и не собирался убеждать ее принести извинения. Об извинениях речь вообще не шла. Похоже, совесть мучила не только лишь его одного.
— Она ведь понравилась тебе, а?
— Я этого не сказала.
— Но это так, да? То есть она тебе понравилась.
— Скажем так, я была о ней худшего мнения. Признание далось Камилле нелегко, но он знал, что для нее эти слова равнозначны капитуляции.
— У нее доброе сердце.
— И она весьма привлекательная.
— Правда? — Он улыбнулся про себя, вспомнив, какой увидел Грейс в окне. — Я и не заметил.
— Заметил. Меня не проведешь. Вот это меня и беспокоит.
На заднем плане что-то сказал отец.
— Что он говорит? — спросил Кеннеди.
— Что ты думаешь не головой, а кое-чем другим. Кеннеди нахмурился:
— Я с ней не спал, если он на это намекает. — Камилла передала его слова мужу — Отис коротко хохотнул:
— Пока еще не спал. — На этот раз голос прозвучал яснее.
— Я слышал, — проворчал Кеннеди. Камилла рассмеялась:
— Похоже, твой отец не вполне уверен в чистоте твоих намерений.
— Передай ему, пусть не беспокоится. Его дело — выздоравливать.
Камилла моментально посерьезнела:
— Он это знает.
— Скажи, что у меня все будет хорошо, — снова подал голос Отис. — Знаешь, Камилла, тебе это, может быть, и не нравится, а я не против. Если он будет счастлив с Грейс Монтгомери, то я только порадуюсь за него. Кеннеди — хороший парень. Я горжусь им. Очень… — Голос его дрогнул. — Очень горжусь.
У Кеннеди перехватило горло. Его отец всегда был человеком строгим, дисциплинированным, ставившим на первое место порядок, довольно закрытым и скупым на эмоции. Даже сейчас он обращался к сыну не напрямую, а через жену. Но сказанное им глубоко тронуло Кеннеди.
— Слышал? — тихо спросила Камилла.
— Слышал. Но прощаться не буду. Так ему и скажи. Хочу, чтобы он увидел, как вырастут мои
