Фалангисты.
– Не девки, а горянки, – строго поправил голос за их спинами. – И думаю, это мои девочки задали, как ты, Пукковиц, выразился, перцу разбойницам Фалангисты.
Мужчины повернулись. Возле круглой двери стояла Шангалла, в длинном халате исключительно спокойной, деловой расцветки и очень строгих,
Радагар Пукковиц, к удивлению Левенгука, быстро вскочил и, попятившись, как бы отступил на второй план. Не глядя ни на кого, Шангалла пересекла рубку, потянула микрофон на спиральном шнуре и, переключив что-то, произнесла:
– Это Посвященная. – Ее голос продублировался эхом из разбросанных по парку наружных динамиков. – Как прошла операция?
Красные фигуры замерли, и спаянные с динамиками микрофоны передали в рубку голос Саши Пукковиц:
– С переменным успехом.
– Потери? – осведомилась Шанго.
– Немногочисленные. Племянница Фалангисты куда-то пропала…
– Пленные?
– Э… двое. Но не совсем те, кого мы рассчитывали взять.
Шангалла нахмурилась:
– Где этот пришелец?
– Мы не знаем.
Антон Левенгук кашлянул, и его супруга повернулась.
– Не напрягай связки, дорогая. – В голосе фокусника вроде бы отсутствовал сарказм, но он явно подразумевался каждым слетающим с языка Левенгука звуком, каждой паузой и ударением. – Пришелец вместе со своей подружкой заперт в комнате первого этажа учебного корпуса.
Посвященная Шанго спросила после довольно продолжительной паузы:
– И как они попали туда?
– Мы с Рагаром сделали это. Без арбалетов. Просто я поговорил с ними.
– Нет, это бесполезно. – Белаван оставил в покое толстые прутья и спрыгнул с подоконника. – Они утоплены прямо в стену. – Де Фей глянул на Дебору, которая прохаживалась туда-сюда мимо стола и нервно пробовала на зуб сухарик.
– Очень есть хочется, – пояснила она в ответ на его взгляд. – Выходит, нам не убежать?
Покачав головой, Бел тяжело опустился на стул и, вытянув гудящие ноги, в который раз внимательно осмотрел комнату.
И в который раз его взгляд не обнаружил, за что зацепиться. Голые, с серыми меловыми разводами стены, одинокая грязная лампочка под низким потолком, бетонный, покрытый облезлым паласом пол, скудная мебель, зарешеченное окно и глухая стальная дверь.
И Дебора Анчи, вышагивающая посреди этого убожества.
– Не волнуйся, – попробовал успокоить ее де Фей. – Ничего ведь пока не произошло. Лучше приляг. – Он указал на узкую продавленную койку, приткнувшуюся под стеной. – Ну, во всяком случае, присядь.
– «Присядь»? – Деби остановилась с недогрызенным сухарем во рту и, уперев руки в бока, уставилась на Бела. – Ты что, совсем не боишься? Не нервничаешь?
Он смущенно пожал плечами:
– Может быть, нервничаю немного. Но… Нет, не боюсь.
Дебора мотнула головой и вновь зашагала от стены к стене.
– Но как вышло, что он заговорил нас? Заболтал настолько, что мы позволили привести нас сюда и запереть.
– Лично я был буквально заворожен рассказом, – отметил Бел, по очереди сгибая и разгибая ноги. – Кроме того, понимаешь, я ведь здесь еще… Ну, чужак, что ли… Для меня все ново, непривычно, а Левенгук – единственный человек, имеющий отношение к моему миру. Мне казалось, в нем есть что-то свойское, и я машинально доверился ему. Тем более он не проявлял явной агрессивности. Хотя… Ты заметила его оружие?
– Заметила. – Деби наконец уселась на кушетку и вздохнула. – Никогда раньше такого не видела.
– Потому что оно из другой реальности. – Белаван прикрыл глаза и сделал неопределенный жест. – Сопредельные Реальности… Прекрасные и множественные… В этих словах есть что-то… зовущее, правда? С самого детства я чувствовал, знал, что кроме того места, где я живу, должны быть и другие… незнакомые места.
– Сейчас я не вижу в этом ничего чудесного.
– Это потому, что мужчины устремлены к небу, их значок – кружок со стрелочкой, указывающей наискось вверх. А женщины, наоборот, настроены думать о земном, практичном, их значок – кружок с крестиком, направленным вниз.
– Какой ты умный! – без сарказма произнесла Деби. – Только сейчас перепутал. Мужской знак – кружок с крестиком вниз, а женский – кружок со стрелочкой наискось вверх. Нас в пансионе учили. И на самом деле из одной дыры ты просто попал в другую. И скоро мы вместе окажемся в еще одной… гиблой.
