Но было уже не смешно, — положение все ухудшалось. Смышленые звери решили взять измором врагов. Они стали заваливать вход льдинами.
— Этакая обида! — ворчал раздосадованный Джонсон. — Добро бы еще люди, а то — звери!
Прошло часа два. Положение осажденных становилось ужасным. Приваленные к стене глыбы так ее утолстили, что снаружи не доносилось ни звука. Альтамонт в волнении шагал из угла в угол. Его приводила в бешенство мысль, что ему при всей его отваге приходится пасовать перед медведями.
Гаттерас с ужасом думал о докторе и о страшной опасности, грозившей ему на обратном пути.
— Ах, если бы доктор был здесь! — сетовал Джонсон.
— Ну, что? Что бы он тут сделал? — спросил Альтамонт.
— О, уж он-то, наверное, выручил бы нас.
— Каким же это образом? — с невольной досадой спросил Альтамонт.
— Если бы я это знал, я не нуждался бы в докторе, — ответил Джонсон. — Впрочем, я догадываюсь, что он сейчас посоветовал бы нам!
— Что же именно?
— Перекусить. Это было бы не вредно. Как вы думаете, Альтамонт?
— Что ж, я не прочь поесть, несмотря на наше дурацкое, прямо-таки унизительное положение, — ответил Альтамонт.
— Держу пари, — сказал Джонсон, — что после обеда мы придумаем, как выпутаться из беды.
Никто не ответил. Все сели за стол.
Воспитанный в школе доктора, Джонсон старался философски относиться к опасности, но это ему никак не удавалось. Шутки застревали у него в горле. К тому же осажденные стали испытывать недомогание. Атмосфера начинала сгущаться в наглухо закрытом помещении, почти не было притока свежего воздуха, так как в печах была плохая тяга. Огонь должен был в скором времени погаснуть. Кислород, поглощаемый легкими и печью, мало-помалу заменялся углекислотой.
Гаттерас первый заметил эту новую опасность, он не скрыл ее от своих товарищей.
— Значит, надо во что бы то ни стало выйти наружу! — воскликнул Альтамонт.
— Да, — сказал Гаттерас, — но подождем ночи. Сделаем отверстие в потолке, и воздух освежится; один из нас подымется к отверстию и будет стрелять по медведям.
— Больше ничего не остается, — ответил Альтамонт.
Приняв это решение, стали выжидать подходящего момента. Прошло несколько часов. Альтамонт проклинал создавшееся положение.
— Слыханное ли дело, — говорил он, — чтобы медведи приперли к стене людей?
13. МИНА
Настала ночь. Лампа медленно угасала от недостатка кислорода.
К восьми часам приготовления были закончены. Осажденные тщательно зарядили свои ружья и стали пробивать отверстие в потолке.
Работа продолжалась уже несколько минут. Бэлл ловко справлялся с делом, как вдруг Джонсон, стоявший на страже в спальне, быстро подошел к товарищам.
Он был встревожен.
— Что с вами? — спросил капитан.
— Ничего, так… — нерешительно ответил старый моряк. — Впрочем…
— Что случилось? — спросил его Альтамонт.
— Тише! Вы ничего не слышите?
— Где?
— Вон там… в стене творится что-то неладное.
Бэлл бросил работу и стал прислушиваться.
Вскоре он уловил глухой шум. Казалось, в боковой стене прокапывали отверстие.
— Скребутся, — сказал Джонсон.
— Несомненно, — ответил Альтамонт.
— Неужели медведи? — спросил Бэлл.
— А кто же, кроме них? — воскликнул Альтамонт.
— Они переменили тактику, — продолжал старый моряк, — видно, раздумали брать нас измором.
— Они думают, что мы уже задохлись, — возразил Альтамонт, которого не на шутку разбирала злость.
— Они скоро сюда вломятся, — сказал Бэлл.
— Ну, что ж, — ответил Гаттерас. — Дело дойдет до рукопашной!
