которым он командует: если он командует бригом, то отправится в море, а если отправится в море, то возьмет с собой доктора Клоубонни!
— Ну да, доктор, я Ричард Шандон, бриг «Форвард» существует и отправится в плавание.
— Это вполне логично, — ответил доктор, сделав глубокий вдох, — вполне логично. Я от души этому рад, я на верху блаженства! Давно уже я жду такого случая, давно уже хотел предпринять подобное путешествие. Я уверен, что мы с вами…
— Позвольте… — перебил его Шандон.
— Я уверен, — продолжал доктор, не слушая Шандона, — что мы с вами заберемся далеко и не сделаем ни шагу назад.
— Однако… — возразил Шандон.
— Потому что вы уже доказали свою опытность и мне известен ваш послужной список. Да, вы — отличный моряк!
— Не угодно ли вам…
— Разве можно хоть на минуту сомневаться в вашем мужестве, вашей храбрости и вашем искусстве! Капитан, назначивший вас своим помощником, не ошибся, уверяю вас!
— Да не в этом дело, — сказал Шандон, теряя терпение.
— А в чем же? Ради бога, не мучайте меня!
— Черт возьми, да вы не даете мне и слова сказать! Скажите, пожалуйста, доктор, что побудило вас принять участие в экспедиции брига «Форвард»?
— Письмо, очень любезное письмо, — вот оно, письмо добрейшего капитана, очень лаконичное, но весьма убедительное!
С этими словами доктор протянул Шандону письмо следующего содержания:
"Инвернесс, 22 января 1860 года.
Доктору Клоубочни. Ливерпуль.
Если доктору Клоубонни угодно отправиться на бриге «Форвард» в продолжительное плавание, то он может явиться к помощнику капитана Ричарду Шандону, получившему соответствующие инструкции.
Капитан брига «Форвард» К.З."
— Письмо получено сегодня утром, и я готов сегодня же подняться на борт «Форварда».
— Вы, доктор, по крайней мере знаете, какова цель этой экспедиции? — спросил Шандон.
— Ничуть не бывало! Впрочем, это неважно, главное — лишь бы отправиться куда-нибудь. Говорят, будто я человек ученый; но это неправда, сэр, я ничего не знаю; правда, я сочинил кое-какие книжонки, которые расходятся недурно, — но лучше бы мне этого не делать. Публика слишком уж снисходительна, если покупает их. Ничего я не знаю, говорю вам, за исключением того, что я величайший невежда. Но мне дают возможность пополнить, или, вернее, уточнить, мои познанья — в области медицины, хирургии, истории, географии, ботаники, минералогии, конхиологии, геодезии, химии, физики, механики и гидрографии: ну что ж, я согласен и, уверяю вас, не заставлю себя просить!
— Так значит, — разочарованным тоном сказал Шандон, — вам неизвестно, куда отправляется «Форвард»?
— Напротив, известно! Он отправляется туда, где можно чему-нибудь научиться, что-нибудь открыть, сопоставить, где можно встретить другие обычаи, другие страны, изучать другие народы и присущие им нравы; словом, бриг отправляется туда, где мне еще не приходилось бывать.
— Но скажите точнее! — воскликнул Шандон.
— Могу и точнее, — ответил доктор, — я слышал, что бриг отправляется в северные моря. Ну что ж, на север так на север!
— По крайней мере, — спросил Шандон, — вы знаете капитана брига?
— Понятия о нем не имею! Но, поверьте мне, это достойный человек!
Сойдя на берег в Беркенхеде, Шандон разъяснил доктору положение вещей, и таинственность предприятия сразу же воспламенила воображение Клоубонни. При виде брига он пришел в восторг. С этого дня доктор не расставался с Шандоном и каждое утро осматривал корпус «Форварда».
Впрочем, ему было поручено организовать аптеку на бриге.
Клоубонни был врач, и хороший врач, но практикой занимался мало. В двадцать пять лет он, как и многие, был уже доктором медицины, а в сорок — настоящим ученым, известным всему городу; он был выдающимся членом Литературного и философского общества в Ливерпуле. Он обладал небольшим состоянием, и это позволяло ему лечить больных бесплатно, что, впрочем, не уменьшало ценности его советов. Любимый всеми, как личность в высшей степени обаятельная, он никогда не причинял вреда ни другим, ни себе. Живой и, пожалуй, несколько болтливый, он отличался чистосердечием и щедростью.
Как только в городе узнали о водворении доктора на бриге, его друзья приложили все усилия, чтобы отговорить его от участия в экспедиции, но это только укрепило ученого в раз принятом им решении: если доктор где-нибудь пускал корни, то едва ли кому-нибудь удавалось сдвинуть его с места.
С этого времени всякого рода толки, догадки, предположения и опасения стали расти, как грибы, не по дням, а по часам; это не помешало, однако, спустить «Форвард» на воду 5 февраля 1860 года. Через два месяца бриг был уже готов к отплытию.
15 февраля, как сказано было в письме капитана, по Эдинбургской железной дороге в Ливерпуль в адрес Ричарда Шандона был доставлен датский дог. Собака казалась злой, трусливой и мрачной, и глаза у нее были какие-то странные. На медном ошейнике было вырезано слово «Форвард». Шандон в тот же день принял собаку на борт и о получении ее сообщил по адресу: «Ливорно, К.З.».
