Зазвенела цепь, закачалась на древке шипастая груша. Зверь приподнялся, рывком съехал вниз по берегу – и появился Кучек, до того лежащий на спине и упирающийся в бок дракодонта руками. Древко почти сломалось на середине, лишь несколько волокон еще держали его. Волоча за собой серп, голем заковылял прочь от реки.
– Да он ранен! – ахнула Лана.
Мелких трещинок, покрывающих тело Кучека, стало куда больше.
– Дыра в голове… – протянул Орхар растерянно.
Монстр успел попасть в голема своим рогом – на середине лоб был проломлен, из него мелкой струйкой сыпалась не то сухая глина, не то темный песок.
Кучек остановился, неуверенно повернулся, качаясь.
– Убоюн… – проскрипел он. – Обратно поломался. Кучек вспомнил!
Лана шагнула к нему, поднимая руку, но Драэлнор велел:
– Не трогай!
Он уплотнился, сложенный из звуков силуэт стал телом… и теперь Эльхант увидел, что друид постарел на много лет. Драэлнор и раньше казался дряхлым, а сейчас глубокие морщины покрыли лицо и руки, голова мелко тряслась. Отдав часть своей песни кораблю, Лучшая Песня совсем лишился сил.
Он заглянул в дыру на лбу голема, повторил: 'Не касайтесь его', – и отошел к воде.
– Смотри, Альвар-юнец, – тихо позвал старик. – Смотрите все.
Кучек стоял неподвижно, а Орхар, Лана и Септанта приблизились к старцу. Тот склонился над окруженной лохматыми водорослями корягой, которую волны выбросили на берег.
– Вспомнил хозяина, – донеслось сзади, но никто не повернулся.
– Что это? – спросила Лана.
– Дракодонт придавил ее ногой, когда шел по реке, – откликнулся Лучшая Песня. – Сломал.
– Да нет же, я про это! – Амазонка присела у сиренево-желтой паутины, которая, прилипнув к коряге частью своих нитей-лучей, распласталась на берегу.
– Не касайся его, – сказал Эльхант. – Это портал друидов.
– Через него вы попали сюда? – не дожидаясь ответа, старец велел: – Ступайте все. И не трогайте голема.
Они отошли. Теперь спина наклонившегося Драэлнора скрывала от них корягу и паутину.
Лана встала перед Кучеком, с жалостью разглядывая его. Тонкая серая струйка сочилась из раны, стекала по лицу, по широкой груди и падала на землю.
– Он же весь… весь вытечет! Кучек, слышишь? Ты слышишь меня?
Голем медленно повернул голову.
– Кузня, – скрипнул он. – Хозяин. Кроха. На рынок посылал или в мастерскую. Големы железо делали. Кучек другими командовал.
Что-то произошло там, где стоял старец. Музыка плеснулась, на мгновение став громче, и весь берег словно качнулся.
– Эй… – начал Септанта, делая шаг к коряге, но Драэлнор уже шел к ним – и в обеих его руках было теперь по обрывку паутины. Нити дрожали, корчились, красные прожилки в них пульсировали, будто крошечные сгустки крови бежали по ним.
– Ко мне не подходите.
Лучшая Песня приблизился к голему, внимательно поглядел на него, приподнявшись на цыпочках, вложил один из обрывков в рану. Клок паутины содрогнулся, распластался, судорожно выгибаясь и протягивая во все стороны свои лучи. По телу Кучека прошла волна дрожи, мелкие кусочки глины посыпались из ран-трещин, упали на землю. Паутина налилась светом, нитей стало больше… Вспышка – и она заняла целиком всю рану, затянула пролом, прилипнув к краям или, быть может, пронзив концами лучей глиняную кожу. Текущая наружу струйка песка исчезла.
И сразу сбоку донесся голос Орхара. Оказывается, солдат залез на голову дракодонта, утвердившись на могучей челюсти и приложив ладонь козырьком ко лбу, глядел вдаль.
– Это што? Сюда смотрите! Эй, дукс, все!
Лана и Эльхант пошли к нему, а Драэлнор остался возле голема. Было уже светло; обойдя тушу монстра, Эльхант увидел силуэт Горы Мира на фоне неба и разлившуюся у подножия бледную зелень. Она клубилась, выбрасывая мшистые щупальца, подползала все ближе к склонам. И еще одно пятно, совсем небольшое, но темное, густое, отделившись от основной массы, двигалось в сторону Коры.
– Он отправится с тобой, – донеслось сзади.
– Что? – Эльхант обернулся. Голем, волоча серп, брел к сараю.
– Что ты сказал?
– Он поплывет с тобой.
– Куда поплывет?
Лучшая Песня оглянулся на корабль и вместо ответа спросил:
– Ты добыл Око?
