Однако, несмотря на совершенство оборудования, на всё искусство учёных, которым предстояло им пользоваться, успех подъёмных работ был сомнителен. Подъём снаряда с глубины двадцати тысяч футов мог представить много непредвиденных трудностей. Кроме того, вставал и другой вопрос: как вынесли обитатели снаряда страшный удар от соприкосновения с Землёй, который вряд ли был в достаточной степени смягчён слоем воды в двадцать тысяч футов?
А главное, надо было торопиться. Мастон день и ночь подгонял рабочих. Сам он готов был на всё: и напялить водолазный скафандр и залезть в воздушную камеру, лишь бы поскорее отыскать своих отважных друзей.
Однако, несмотря на быстроту изготовления различного оборудования, несмотря на крупные суммы, предоставленные правительством Соединённых Штатов «Пушечному клубу», прежде чем все подготовительные работы были закончены, прошло пять долгих дней, показавшихся всем пятью веками! За это время всеобщее нетерпение накалилось до предела. По проводам и электрическим кабелям по всему свету шёл непрерывный поток телеграмм. Спасение Барбикена, Николя и Мишеля Ардана превратилось в международное дело. Все страны, подписавшиеся под займом «Пушечного клуба», были непосредственно заинтересованы в благополучном спасении путешественников.
Но вот подъёмные цепи, воздушная камера и автоматические захваты были доставлены на борт корвета. Мастон, Мерчисон и делегаты «Пушечного клуба» заняли свои каюты. Оставалось только отправиться в путь.
21 декабря, в восемь часов вечера, корвет при благоприятной погоде вышел в море: дул северо- восточный ветер, было довольно холодно, и море было спокойно. Всё население Сан-Франциско высыпало на набережную и безмолвно провожало отплывающих, приберегая овации к их возвращению.
«Сускеганна», быстро набирая пары, вышла из бухты.
Не будем передавать всех разговоров между офицерами, матросами и пассажирами корвета. Все думали только об одном, все сердца волновало только одно чувство: что испытывают Барбикен и его товарищи в то время, как идёт подготовка к их спасению?! В состоянии ли они сами что-нибудь предпринять, чтобы высвободиться из снаряда? Все эти вопросы оставались, конечно, без ответа. Да и что бы ни предприняли мужественные путешественники, все их попытки неминуемо потерпели бы крах. На дне океана, на глубине около двух лье, все старания наших пленников были заранее обречены на неудачу.
23 декабря в восемь часов утра корвет должен был прибыть к месту рокового происшествия. Для точной ориентировки пришлось дожидаться полудня. Буй, к которому прикрепили трос, ещё не был найден.
В полдень капитан Бломсбери с помощью офицеров, проверявших наблюдения в присутствии делегатов «Пушечного клуба», определил географические координаты судна. Томительная минута! «Сускеганна» находилась в нескольких километрах к западу от того места, где снаряд погрузился в волны.
Судно тотчас направилось к этой точке.
В сорок семь минут первого показался буй. Он был в полной исправности и его почти не отнесло.
— Наконец-то! — воскликнул Мастон.
— Что ж, начнём? — спросил капитан Бломсбери.
— Не теряйте ни секунды! — ответил Мастон. Приняты были все меры, чтоб корвет держался на воде неподвижно.
Прежде всего, по мнению инженера Мерчисона, требовалось определить, где именно находится снаряд. Накачали воздух в подводные машины, предназначенные для поисков. Управление этими машинами представляло некоторую опасность: на глубине двадцати тысяч футов под водой машины подвергались очень значительному давлению, и любая их неисправность могла повлечь за собой гибельные последствия.
Мастон, Бломсбери-брат и Мерчисон, не думая об опасности, заняли места в подводной воздушной камере; капитан стал на мостике корвета для наблюдения за спасательными операциями, готовый при первом же сигнале застопорить или отдать цепи. Винт корвета выключили, все машины переключили на лебёдку, которая должна была в случае необходимости поднять камеру на борт.
Спуск камеры начался в 1 час 25 минут дня; под тяжестью наполненных водой резервуаров камера погрузилась в воду. Теперь весь экипаж корвета был в равной мере обеспокоен как участью спасаемых, так и судьбой спасителей. Что касается последних, то они, совершенно забыв о себе, прильнули к окнам камеры, внимательно вглядываясь в толщу окружавшей их воды.
Спуск совершился быстро. В 2 часа 17 минут Мастон и его два спутника достигли дна Тихого океана. Но они ничего не увидели, кроме бесплодной пустыни, не оживляемой никакими признаками морской флоры или фауны. Свет ламп, снабжённых сильными рефлекторами, позволял вести наблюдения на значительном пространстве. Снаряда нигде не было видно.
Невозможно передать нетерпение отважных водолазов. Камера имела электрическое сообщение с корветом. Подали условный сигнал, чтобы «Сускеганна» переместила камеру, отстоявшую на несколько метров от самого дна океана, на милю дальше.
Водолазы обследовали подводную равнину, то и дело поддаваясь зрительным иллюзиям и тотчас же разочаровываясь. Они принимали за снаряд то подводную скалу, то какую-нибудь неровность дна.
— Где же они? Где они? — восклицал Мастон.
Бедняга громко призывал Николя, Барбикена, Ардана, как будто его злополучные друзья могли услышать и ответить ему сквозь непроницаемую толщу воды.
Поиски продолжались до тех пор, пока в камере не вышел весь кислород. Когда дышать стало трудно, водолазам пришлось возвратиться на поверхность.
Они начали подниматься около шести часов вечера, а на палубу корвета взошли только около полуночи.
— До завтра! — сказал Мастон, едва успев ступить на палубу.
— Да, до завтра, — ответил капитан Бломсбери.
— Будем искать в другом месте.
— Хорошо.
Мастон по-прежнему не сомневался в успехе, но его товарищи после первых часов воодушевления и надежд поняли всю трудность задуманного предприятия. То, что казалось таким лёгким и возможным в Сан-Франциско, здесь — в открытом океане — представлялось почти неосуществимым.
Шансы на успех с каждой минутой таяли, и приходилось рассчитывать только на волю слепого случая.
На следующий день 24 декабря, несмотря на вчерашнюю усталость, розыски возобновились. Корвет переместился на несколько минут к западу, и наполненный воздухом воздушный колокол вместе с водолазами снова погрузился в океан.
Снова целый день прошёл в бесплодных поисках. Морское дно было пустынно. В таких же тщетных розысках прошли дни 25 и 26 декабря.
Подумать только, злополучные узники снаряда были заключены в нём уже двадцать шесть дней… Может быть, как раз в эти минуты они переживали первые приступы удушья, если только они уцелели и выдержали страшный удар при падении? Вместе с воздухом их покидали и мужество и душевные силы!
— Воздух — допускаю, — неизменно отвечал на подобные догадки Мастон, — но мужество их не оставит никогда!
28 декабря, после новых двухдневных поисков, никакой надежды на спасение друзей уже не оставалось. В неизмеримой бездне океана снаряд был ничтожной песчинкой. Приходилось отказаться от бессмысленных розысков.
Но Мастон и слышать не хотел о возвращении. Он отказывался тронуться с места, прежде чем не найдёт хотя бы могилы своих друзей. Капитан Бломсбери, однако, уже не мог задерживаться дольше и, несмотря на вопли и протесты секретаря «Пушечного клуба», отдал приказ готовиться к отплытию.
29 декабря, в девять часов утра, «Сускеганна», держа курс на северо-восток, снова двинулась к бухте
