Алексей пообещал отрегулировать карбюраторы, я же принялась за ремонт проводки.
Я раздобыла пасту-припой, нашла кислоту, не очень доверяя пасте, отыскала кусочки припоя, вытащила из ящика с инструментами, который долгое время стоял в ванной, паяльник, прозвонку, сложила все это в сумку и отправилась в гараж.
Гараж находился в глухом кооперативе возле вокзала. Чтобы дойти до него, нужно было пересечь безлюдную лесополосу, перейти Московский тракт, немного пройти вдоль него по направлению к поселку Майск и свернуть на разбитую грунтовку, которая через двести метров входила в ворота кооператива. Замок на тяжелой гаражной двери никто никогда не смазывал, и, чтобы ее открыть, я взяла с собой молоток. Несколько раз стукнув по длинному ключу молотком, я потянула на себя дверь и шагнула в темноту. Освещения у «аса» Мити в гараже не было, только переноска на скрученном из нескольких проводов удлинителе. Обогревателя не было тоже. Гараж был сырым, как погреб, черная пасть подвала зияла в углу. Наверняка тут никогда ничего не стояло — ни машины, ни мотоцикла, потому что не было здесь даже набора ключей, не было и ни одной полки, на которую можно было эти ключи положить. От бетонного пола тянуло снегом.
Я не знала, с чего начать, поэтому начала с элементарного, стала отслеживать провод, который шел от неработающего поворотника. Так, здесь штекер, потом провод идет сюда… Я думала о том, как странно распоряжается жизнью людей некто на небесах: много лет назад, когда я училась в школе, нас всех отправили в учебный комбинат, получать рабочие специальности. Я выбрала… Угадайте, что?
Правильно, водительские курсы. Мне было не суждено на них учиться: курсы существовали для того, чтобы готовить водителей для нашей доблестной армии, а совсем не для того, чтобы обучать вождению глупых девочек в не по росту длинных школьных платьях и стоптанных сапогах. Меня выставили из класса, стоило мне переступить через порог. Пришлось обучаться профессии монтажницы-схемщицы.
Профессия скучная, нудная и никому не нужная. Но вот, пригодилась же! С помощью схемы я дошла до коробочки переключения опций, нашла отвертку, осторожно, боясь уронить болтики-гаечки в подвал через щели между досками, закрывающими смотровую яму, раскрутила коробочку. Мне почти ничего не было видно, переноску можно было повесить только на руль, выше — ни на стене, ни на потолке вешать её было некуда.
Так и есть! Ну кто же устанавливает на мотоциклы такую толстую проводку! И как паять, тоже не понятно: проводок отломился от контакта где-то в глубине. Ладно, попробуем…
Через полчаса я выкинула пасту, которая только растекалась по проводу, но плавиться не хотела. Наверное, старая. Еще через полчаса я припаяла проводок и тут же его обломила, пытаясь поставить часть коробочки на место. Холод медленно поднимался от пола по ногам, пока, наконец, не добрался до пальцев рук, отвертка выпала, норовя проскользнуть в щель… А лето, однако, закончилось… Я печально вздохнула. Или я останусь здесь навсегда, и кто-нибудь найдет обледеневшую статую весной, или я добьюсь своего. Я снова включила паяльник. Фигня какая-то!
Что-то тут не так, не может быть, чтобы на заводе тоже так паяли… Как же она разбирается? Как? И вдруг коробочка разломилась у меня в руках, вытолкнув наверх плату с контактами! Эврика! Я пустилась в пляс по черному гаражу и только тут поняла, что на улице давно стемнело. Ну уж дудки! Не уйду, пока не исправлю все.
— Ну ты и упрямая!.. — говорил на следующий день Алексей, регулируя уровень топлива в карбюраторах. — Четыре часа паять какую-то дрянь! Я бы пришел и все тебе показал.
— Но ведь припаяла…
— Верно.
Я наблюдала за тем, как он устанавливает проверенные и отрегулированные карбюраторы обратно, и думала о том, что мы здесь делаем? Ну, я-то понятно, это мой гараж и мой мотоцикл, а он? Если гора не идет к Магомету, то…
— Слушай, Лёш. Ты мне мотоцикл помог купить?
— Ну…
— Помог. Ты мне его ремонтировать помогаешь?
— Ну…
— С меня пиво!
— А-а… — он не любил пиво, но игру принял. — Где?
Клюнуло… Подсекаем…
Нет, правда, а что мне оставалось делать? Он приходил по первому зову, всегда оказывался там, где нужно было быть, помогал, чем мог, и ничего не просил взамен.
Он молча исчезал, когда его помощь не требовалась. Он был настоящим мужчиной. …В первый раз мы поцеловались на следующий день около двух часов ночи на лавочке в моем квартале. Мы долго сидели в кафе, но пиво почти не пили. Алексей вообще не любил алкогольные напитки, пиво он пил, как лимон ел, — его кривило и перекашивало, но положение байкера обязывало пить пиво, и он старался. Потом мы гуляли по городу, ели мороженое, сидели и болтали на скамейке где-то в сквере.
Потом он пошел меня провожать, мы сели на лавочку у дома, и я стала показывать ему звезды: Альтаир, Арктур, Вегу. Он с интересом посмотрел только на созвездие Большой Медведицы, — это было «полезное» созвездие, по нему можно было определять направление. По-моему, он скучал. Я говорила, говорила, говорила…
Наконец, я исчерпала все темы для разговора и разочарованно вздохнула. Чего же ты тогда тут сидишь, байкер?
— Ладно, пора спать, — сказала я, — пока!
Я наклонилась, чтобы невинно чмокнуть его в щеку, он вдруг резко, сильно привлек меня к себе и впился губами в губы. Хватка его рук оказалась бульдожьей — не вырваться и не пошевелиться. Да я и не вырывалась…
— Чего же ты столько ждал? — спросила я намного позже.
— Я не ждал, — ответил он серьезно, — я приглядывался. …Спустя неделю мы сидели в Митином гараже и возились с мотоциклом: Алексей регулировал зажигание, я сидела сбоку, держа в руке маленький ключик «на тринадцать», вывешивала в нужный момент ключик к катушке зажигания и проворачивала кикстартер. Когда ключик отрывался от катушки и падал на подложенную дерюжку, Алексей смотрел, правильно ли выставлено зажигание. В гараже было все так же темно, и Алексей ругался сквозь зубы, витиевато рассказывая самому себе и мне о том, какой Митя замечательных хозяин.
— Так, позднее, нет, нормально… Ничего не вижу! Нет. Все же позднее, сейчас установим пораньше… Да разве можно жить в таком гараже?
В закутке перед гаражом зарокотал мотоцикл, — явно кто-то искал нас. Мы вышли на улицу. Перед боксом уже стоял мотоцикл Белецкого.
— Я вас приветствую! — сказал он, стаскивая шлем, и перекинул ногу через бак.
— Как ты нас нашел?
— Заехал к тебе, твой отец объяснил… Показывай, что купила!..
Мы зашли в гараж, в свете переноски Белецкий окинул внимательным взглядом «Урал».
— На ходу? — спросил он.
— Ну, конечно, — я даже обиделась.
Алексей стоял у дверей и смотрел на Белецкого, выражение его лица в темноте не было видно.
— Так, — уверенно начал Белецкий, — Ты в курсе, в субботу закрытие сезона? Я пригласил иркутян, соберемся на Китое, ну, там, конкурсы какие-нибудь проведем, то, сё. Ну, наши все с пассажирами едут, а вещи везти не на чем. Я решил так, возьмем твой «Урал», на нем поедет Санька, ну, который со мной работает, в коляску погрузим вещи. Все понятно?
Пока он говорил, Алексей как-то незаметно выскользнул из гаража, мы остались наедине. Я вдруг возмутилась. Цыганистого, кудрявого Саню я видела один раз — он работал у Антона в сервисе. Мне он не нравился, но дело было даже не в этом. Да откуда я знаю, кто он такой? И почему вообще кто-то, кроме меня, будет ездить на моем мотоцикле? А меня Белецкий спросил, прежде чем решения принимать? Простите, молодой человек! Вы, что ли, помогали мне выбирать мотоцикл? Вы, что ли, помогали мне его переписывать? Вы, что ли, в собачьем холоде ремонтируете теперь его? Получается, вы, господин хороший, будете на мотоциклах гарцевать, а нам, значит, как раньше Денису, отводится роль обоза? А как насчет
