Понимая, что на пустынных берегах Сент-Джонса криков ее теперь уже никто не услышит, Зерма умолкла. Она сидела на корме, крепко прижав к себе бедняжку Ди.
Испуганная малютка не плакала и лишь тесней прильнула к своей кормилице, уткнувшись личиком в складки ее платья. Раза два только она прошептала:
— Мама! Мама!.. Зерма, я боюсь… Я хочу к маме…
— Не плачь, моя крошка, мы ее скоро увидим, — отвечала Зерма. — Не бойся, ведь я же с тобою.
А тем временем миссис Бербанк, обезумев от горя, металась по правому берегу и рвалась к лодке, увозившей ее дочь на противоположную сторону.
Непроглядная тьма окутала плантацию. С затухающих пожарищ доносился глухой грохот, похожий на взрывы. Изредка сквозь дым прорывались языки пламени и как молнии исчезали, на миг отразившись в реке. И опять все погружалось во тьму и безмолвие. Лодка плыла посередине реки, берегов не было видно, словно она затерялась в морских просторах.
Куда же вел ее Скуамбо? Вот что необходимо было выяснить прежде всего. Но спрашивать индейца бесполезно. Зерма пыталась ориентироваться сама. Однако в темноте, не видя берегов, это было весьма трудно.
Начался прилив. Он помог двум неграм, сидевшим на веслах, и лодка быстро понеслась к югу.
Как было бы хорошо, если бы Зерма могла оставить хоть какой-нибудь знак, чтобы облегчить Бербанку поиски! Но как это сделать на воде? Будь она на суше, она могла бы бросить где-нибудь в кустарнике клочок одежды — он помог бы отыскать их след. Не бросать же в реку какую-нибудь вещь, принадлежащую ей или Ди? Трудно рассчитывать, что благодаря счастливой случайности эта вещь попадет в руки. Джемса Бербанка. Нет, единственное, что можно сделать, — это постараться выяснить, в каком месте на Сент-Джонсе пристанет лодка.
Так прошло около часа. Скуамбо не проронил ни слова. Негры тоже гребли молча. На берегу, среди темной массы деревьев, смутно различимой вдали, не видно было ни единого огонька.
Озираясь по сторонам и стараясь по малейшим приметам определить, где она находится, Зерма думала только об опасностях, которым подвергалась девочка; о том, что угрожало ей самой, она совершенно забывала. Ее приводила в трепет лишь участь ребенка. Мулатка была убеждена, что виновник похищения — Тексар. Тут никаких сомнений быть не могло. Она узнала испанца, который явился в бухту Марино, с намерением либо проникнуть подземным ходом в Касл-Хаус, либо дождаться того момента, когда защитники осажденного дома попытаются бежать из него, воспользовавшись туннелем. Если бы Тексар не поторопился, в его руках находились бы теперь не только Ди и Зерма, но и миссис Бербанк с Алисой. Он, очевидно, не встал во главе отряда милиции и своей банды только потому, что рассчитывал вернее захватить семейство Бербанков в бухте Марино.
Во всяком случае, Тексар не сможет отрицать своего прямого участия в похищении. Ведь Зерма изо всех сил выкрикнула его имя. Миссис Бербанк и Алиса не могли этого не услышать. Когда пробьет час возмездия, когда испанцу придется отвечать за свои преступления, ему уже не удастся сослаться на одно из тех непонятных алиби, которые до сих пор помогали ему выходить сухим из воды.
Но какую участь готовил он двум своим жертвам? Быть может, он собирается увезти их в Эверглейдские болота, туда, где берет начало Сент-Джонс? Или он намерен отделаться от Зермы как от опасной свидетельницы, чьи показания могут когда-нибудь оказаться для него роковыми? Вот о чем думала мулатка. Она с радостью пожертвовала бы жизнью ради спасения ребенка. Но если ее убьют, что будет с малюткой Ди, оставшейся в руках Тексара и его сообщников? Эта мысль мучила Зерму невыносимо, и она еще крепче прижимала девочку к своей груди, словно Скуамбо уже готов был вырвать Ди из ее объятий.
Но вот Зерма заметила, что лодка приближается к левому берегу. Однако могло ли это послужить для нее каким-либо указанием? Ведь она и не подозревала, что убежище испанца находится в глубине Черной бухты, на одном из островков лагуны. Об этом не знали даже его приспешники, никогда не бывавшие в блокгаузе; Тексар скрывался там только с индейцем и со своими невольниками.
А между тем Скуамбо вез пленниц именно туда. Никому, конечно, и в голову не пришло бы искать их в этом тайном убежище. Для человека, не знакомого с протоками и островками Черной бухты, бухта эта была совершенно недоступна. В одном из тысячи закоулков лагуны можно было так запрятать пленниц, что все попытки напасть на их след оказались бы тщетными. Если бы Джемс Бербанк и вздумал разыскивать их в этом запутанном лабиринте, — всегда можно успеть переправить мулатку с девочкой в южную часть полуострова. А там, среди огромных просторов, на бесплодных равнинах, куда редко заглядывают даже флоридские поселенцы и где появляются лишь шайки индейцев, не будет уже ни малейшей возможности их найти.
Прошло немного времени, и двадцать миль, отделяющие Черную бухту от Кэмдлес-Бея, остались позади. В одиннадцатом часу лодка миновала излучину, которую образует Сент-Джонс в двухстах ярдах вниз по течению от Черной бухты. Теперь оставалось только отыскать вход в бухту. Это было не так просто сделать в непроглядной тьме, окутавшей левый берег реки. При всем знании местности Скуамбо не без колебания решился повернуть лодку к берегу.
Если бы еще можно было плыть вдоль самого берега, изрезанного небольшими бухтами, поросшего тростником и водными растениями! Но Скуамбо боялся сесть на мель и оказаться в весьма затруднительном положении, когда отлив, который вот-вот должен был начаться, погонит воды Сент-Джонса к устью. Нового прилива пришлось бы дожидаться тогда часов одиннадцать, а днем его челн вряд ли мог остаться незамеченным. По реке обычно снует множество лодок, а теперь, в связи с последними событиями, движение между Джэксонвиллом и Сент-Огастином стало особенно оживленным. Если только Бербанки не погибли во время нападения на Касл-Хаус, они несомненно завтра же пустятся на поиски похищенных. И Скуамбо, севшему на мель где-нибудь у берега, не уйти от их преследования. Он попадет тогда в безвыходное положение. Вот почему индеец предпочел остаться на середине реки, и если понадобится, стать здесь на якорь. С рассветом он сможет отыскать проток, ведущий в Черную бухту, а там уж настигнуть его будет невозможно.
Лодка между тем продолжала подыматься вверх по Сент-Джонсу. Судя по тому, сколько прошло времени, Скуамбо считал, что не достиг еще поворота в бухту. Он собирался плыть дальше, как вдруг где-то невдалеке послышался шум идущего по реке парохода. Почти в ту же минуту из-за поворота показалась движущаяся громада.
Пароход шел малым ходом, пронзая ночную тьму ослепительным светом своих фонарей. Еще минута — и он наскочит на лодку.
Движением руки Скуамбо остановил гребцов и резким поворотом руля направил лодку к правому берегу, чтобы не столкнуться с пароходом и остаться незамеченным.
Но лодку уже обнаружили с борта. Ее окликнули и приказали подойти к пароходу.
У Скуамбо вырвалось проклятие, но, не посмев ослушаться, он подплыл к правому борту парохода, который остановился в ожидании лодки.
Зерма встрепенулась.
У нее явилась надежда на спасение. Что, если закричать, позвать на помощь, вырваться из рук Скуамбо?
Внезапно перед нею вырос индеец. В одной руке у него сверкнул широкий нож, другою он схватил девочку, которую Зерма тщетно пыталась у него отнять.
— Только крикни — и я убью ее! — пригрозил Скуамбо.
Если бы дело шло о жизни самой Зермы, мулатка не колебалась бы. Однако нож индейца угрожал ребенку, и она не проронила ни звука. С палубы не было видно, что происходит в лодке.
Пароход шел из Пиколаты и вез в Джэксонвилл отряд милиции на подкрепление войскам конфедератов, оборонявшим реку.
С мостика наклонился офицер и задал индейцу несколько вопросов. Вот их разговор:
— Куда вы направляетесь?
— В Пиколату.
Зерма запомнила это название, хотя и понимала, что Скуамбо, конечно, не стал бы сообщать, куда он действительно направлялся.
