отрицаю. Допустим, что я был заинтересован в похищении его ребенка, чтобы причинить ему тяжелое горе, — этого я также не стану отрицать. Но сделал ли я это — вот в чем вопрос. Есть у вас хоть один свидетель, который может подтвердить мою виновность?
— Есть, — ответил полковник Гарднер и пригласил Алису Стэннард принести присягу и дать показания.
Алиса рассказала обо всем, что происходило в бухте Марино. От волнения голос ее несколько раз прерывался. Она не колеблясь подтвердила обвинение. При выходе из подземного хода она и миссис Бербанк отчетливо слышали, как Зерма крикнула: «Тексар! Тексар!» Обе они, наткнувшись на трупы убитых негров, бросились к берегу реки и видели, как от него удалялись две лодки. В одной из них увозили похищенных, на корме второй — стоял Тексар. Алиса его хорошо разглядела: зарево пожара ярко освещало реку.
— И вы можете присягнуть в этом? — спросил полковник Гарднер.
— Да, могу, — ответила молодая девушка.
После такого решительного утверждения не оставалось ни малейшего сомнения в виновности Тексара. А между тем Джемс Бербанк, его друзья и все находившиеся в зале могли заметить, что подсудимый ничуть не утратил своего обычного самоуверенного вида.
— Что вы можете возразить на это? — спросил Тексара председатель.
— А вот что, — ответил Тексар. — Я отнюдь не собираюсь обвинять мисс Алису Стэннард в лжесвидетельстве. Я не буду обвинять ее и в том, что она играет на руку моим-врагам Бербанкам, когда под присягой свидетельствует, будто бы я являюсь виновником похищения, о котором я впервые услышал лишь после моего ареста. Я утверждаю только, что если она думает, будто на самом деле видела меня в одной из лодок в бухте Марино, то она ошибается.
— Допустим, что в этом отношении мисс Алиса действительно ошиблась, — возразил полковник Гарднер. — Но не может же она ошибаться, утверждая, что слышала голос Зермы, которая кричала: «На помощь! Это Тексар!»
— Ну, что ж, в таком случае ошиблась не мисс Стэннард, а Зерма, только и всего!
— Как? Неужели Зерма стала бы кричать «Тексар!», если бы не видела вас в момент похищения?
— Очевидно, поскольку меня не было в лодке и я даже не Появлялся в бухте Марино.
— Это надо доказать.
— Доказывать — дело моих обвинителей, но я все-таки докажу, тем более что это совсем нетрудно.
— Как! Опять алиби? — спросил полковник Гарднер.
— Да, полковник, опять, — холодно ответил Тексар.
В публике послышались иронические возгласы и ропот недоверия по адресу подсудимого.
— Если вы оспариваете свидетельские показания, ссылаясь на алиби, — заметил полковник Гарднер, — приведите доказательства.
— Нет ничего легче, — ответил испанец. — Для этого мне достаточно задать вам один вопрос.
— Говорите.
— Полковник Гарднер, не вы ли командовали войсками федералистов при взятии Фернандины и форта Клинч?
— Да, я.
— В таком случае вы, конечно, помните, что в тот момент, когда железнодорожный состав, шедший в Сидар-Кейс, проходил по мосту, соединяющему остров Амилью с берегом, он был атакован канонеркой «Оттава»?
— Отлично помню.
— Последний вагон, оторвавшись от поезда, застрял на мосту. Отряд федералистов забрал в плен всех, кто находился в вагоне. Пленных продержали под арестом двое суток, а затем отпустили, переписав их имена и особые приметы.
— Все это мне известно, — согласился полковник Гарднер.
— Ну так вот, я был в числе пленных.
— Вы?
— Да, я.
Столь неожиданное заявление было встречено еще более неодобрительным ропотом.
— Пассажиры находились под арестом со второго по четвертое марта, — продолжал Тексар. — Нападение же на плантацию и похищение, в котором меня обвиняют, произошли в ночь на третье марта; следовательно, я не имел физической возможности участвовать в них. Стало быть, Алиса Стэннард не могла слышать, как Зерма кричала мое имя. Она не могла видеть меня на корме лодки в бухте Марино, потому что в то время я находился под арестом.
— Ложь! — вскричал Джемс Бербанк. — Этого не может быть!
— Я клянусь, что видела Тексара и узнала его, — подтвердила Алиса.
— Справьтесь по документам, — отрезал Тексар.
Полковник Гарднер приказал найти среди бумаг, переданных в Сент-Огастине коммодору Дюпону, документ, касающийся пленных, захваченных в день взятия Фернандины в поезде, следовавшем в Сидар- Кейс. Документ был принесен: имя Тексара действительно значилось в списке арестованных пассажиров; указаны были также и его особые приметы.
Итак, никаких сомнений не оставалось. Испанец не мог участвовать в похищении, и мисс Стэннард, очевидно, ошибалась, утверждая, что узнала его. Он не мог находиться в тот вечер в бухте Марино. Его отсутствие в Джэксонвилле в течение двух суток объяснялось также очень просто: в то время он сидел под арестом на одном из судов эскадры федералистов.
Значит, и на этот раз неопровержимое алиби, подтвержденное к тому же официальным документом, снимало с Тексара всякое обвинение. Невольно возникал вопрос: уж не основывались ли и все прежние обвинения против него на столь же явной ошибке, как та, которую суду пришлось признать сегодня в связи с событиями в Кэмдлес-Бее и бухте Марино?
Джемс Бербанк, Джилберт, Алиса и Марс были глубоко удручены таким исходом дела. Тексар снова ускользал от них, а с ним и всякая надежда узнать что-либо о судьбе похищенных Ди и Зермы.
Подсудимому удалось доказать свое алиби, и он мог не сомневаться в оправдательном приговоре. Обвинения в грабеже и похищении с Тексара были сняты. Он вышел из зала суда с гордо поднятой головою, друзья приветствовали его громкими криками «ура!».
Тем же вечером испанец покинул Сент-Огастин, и никто на мог сказать, в какой части Флориды скрылся этот авантюрист, чтобы продолжать вести свои таинственные и темные дела.
7. ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА УМИРАЮЩЕГО
В тот же день, 17 марта, Джемс и Джилберт Бербанк, Стэннард с дочерью и муж Зермы вернулись домой на плантацию.
Невозможно было скрыть правду от миссис Бербанк, хотя в том состоянии крайней слабости, в котором находилась несчастная женщина, этот новый удар мог оказаться для нее роковым.
Последняя попытка выяснить, какая участь постигла малютку, не увенчалась успехом. Тексар отказался отвечать. Разве можно было его принудить к этому, если он утверждал, что к похищению никакого отношения не имеет? Более того: столь же необъяснимым образом, как и прежде, он сумел доказать, что не мог находиться в бухте Марино а момент совершения преступления. С него было снято предъявленное ему обвинение, и теперь уже, конечно, нельзя было заставить его признаться, где он скрывает похищенных, пообещав за это избавить от наказания.
— Но если не Тексар, так кто же мог совершить это преступление? — твердил Джилберт.
— Это могли сделать его подручные, — заметил Стэннард. — Они действовали, возможно, с его ведома, но без его непосредственного участия.
— Другое объяснение трудно найти, — согласился Эдвард Кэррол.
