— Каков же вывод?
— А такой, что они чувствуют приближение зимы…
— Зимы?
— Без сомнения!
— Тут вы ошибаетесь, боцман! Солнце еще достаточно высоко, температура тоже не низкая, так что птицы вряд ли помышляют о том, чтобы загодя улетать в менее холодные края.
— Загодя, мистер Джорлинг?..
— Ну как же, боцман, нам ли с вами не знать, что мореходы всегда оставались в антарктических морях до марта?
— Но не на этой широте, — отвечал Харлигерли. — Между прочим, зима, как и лето, может оказаться слишком ранней. В этом году теплый сезон наступил на целых два месяца раньше срока; есть опасность, что и холодный даст о себе знать раньше обычного.
— Что ж, вполне возможно, — согласился я. — Однако так ли это важно, коль скоро наше путешествие завершится уже недели через три?..
— Если до той поры не возникнет какого-нибудь затруднения, мистер Джорлинг…
— Какого же?
— Вдруг наш путь перегородит континент, простирающийся в южном направлении?
— Целый континент, Харлигерли?..
— Если хотите знать, меня это не очень удивит!
— В этом и не будет ничего особенно удивительного, — сказал я в ответ.
— Что до той земли, которую якобы видел Дирк Петерс и на которой могли бы найти пристанище люди с «Джейн», — продолжал Харлигерли, — то я больше не верю в ее существование.
— Почему же?
— А потому, что Уильям Гай, у которого могла быть всего одна шлюпка, да и та скромных размеров, не смог бы заплыть в такую даль…
— Я не стал бы утверждать это с такой определенностью, боцман.
— И все же, мистер Джорлинг…
— А если Уильяма Гая принесло к земле сильным течением? — воскликнул я. — Не думаю, чтобы он оставался в шлюпке восемь месяцев. Он и его спутники наверняка высадились или на маленьком островке, или на континенте, — вот вам и довод в пользу продолжения поисков!
— Без сомнения! Только не все члены экипажа разделяют это мнение… — отвечал Харлигерли, качая головой.
— Знаю, боцман, это-то меня и беспокоит более всего. Неужели дурное настроение усиливается?
— Боюсь, что да, мистер Джорлинг. Удовлетворение от заработка в размере нескольких сотен долларов уже прошло, а перспектива заработать еще несколько сотен не мешает людям высказывать упреки… А ведь премия очень даже приличная! От острова Тсалал до полюса — если предположить, что мы до него доберемся, — целых шесть градусов, а шесть раз по две тысячи долларов — это уже двенадцать тысяч на тридцать человек, или четыре сотни на нос! Неплохие денежки заведутся в карманах моряков с «Халбрейн», когда они спустятся на берег! Но даже несмотря на это, проклятый Хирн так умело обрабатывает своих дружков, что я только и жду бунта.
— Согласен, что новички способны на это, боцман, но старая команда…
— Гм, даже среди них найдутся трое, а то и четверо, у которых завелись сомнения. А плавание продолжается, и это только увеличивает их тревогу…
— Думаю, что капитан и его помощник сумеют привести команду к повиновению!
— Как сказать, мистер Джорлинг… А вдруг у самого капитана опустятся руки, чувство ответственности возьмет верх над всеми прочими и он откажется продолжать экспедицию?
Именно этого я и опасался, сознавая, что тогда уже ничего нельзя будет поделать.
— К примеру, за своего друга Эндикотта я отвечаю так же, как за самого себя. Мы с ним дойдем до края света — если допустить, что он существует, этот край, — лишь бы того же хотел наш капитан. Однако мы двое да Дирк Петерс с вами на пару — этого маловато, чтобы диктовать нашу волю остальным!
— А что думают люди о метисе? — поинтересовался я.
— Честное слово, мне кажется, что именно его люди и готовы обвинить в продолжении экспедиции! Прошу вас, мистер Джорлинг, если тут замешаны вы, то позвольте мне сказать об этом матросам! Вы-то хоть платите, и неплохо, а этот упрямец Дирк Петерс знай себе твердит, что его бедняга Пим все еще жив, хотя тот наверняка либо замерз, либо утонул, либо его раздавило льдиной — в общем, он уже одиннадцать лет как мертв!..
Я был здесь полностью согласен с боцманом, поэтому в разговорах с метисом избегал этой болезненной темы.
— Понимаете, мистер Джорлинг, в начале экспедиции Дирк Петерс еще вызывал кое-какое любопытство. Потом у людей возник интерес — это когда он спас Мартина Холта. Конечно, он не стал к ним ближе и язык у него не развязался больше, чем раньше. Да и то сказать — медведь не любит вылезать из берлоги… Однако теперь, когда всем известно, кто он такой, это не прибавило к нему симпатии, даю слово! Ведь это он заговорил о земле, якобы лежащей к югу от острова Тсалал, убедив капитана пойти в этом направлении, и если теперь мы пересекли восемьдесят шестую параллель, то благодарить за это приходится одного его…
— Согласен, боцман.
— Вот я и боюсь, мистер Джорлинг, чтобы с ним не поступили дурно.
— Дирк Петерс сумеет за себя постоять. Мне жаль того, кто осмелится прикоснуться к нему пальцем!
— Согласен, мистер Джорлинг, согласен! Не хотелось бы мне попасть ему в лапы, которыми он с легкостью согнет железный прут! Однако если на него навалится вся команда, то, боюсь, он ничего не сможет поделать: его накрепко скрутят и запрут в трюме…
— Надеюсь, до этого пока не дойдет! Рассчитываю на вас, Харлигерли — уж вы-то сумеете предотвратить нападение на Дирка Петерса! Урезоньте своих людей! Заставьте их понять, что у нас хватит времени вернуться на Фолкленды до конца теплого сезона. Недоставало только, чтобы их жалобы стали предлогом для того, чтобы капитан лег на обратный курс, так и не достигнув цели!
— Можете рассчитывать на меня, мистер Джорлинг! Я буду полезен вам! Это так же верно, как то, что ветер свистит под реями…
— И вам не придется об этом пожалеть, Харлигерли! Нет ничего проще, чем приписать нолик к сумме, которую зарабатывает каждый член команды с пересечением очередного градуса, если он — не просто матрос, а выполняет на борту «Халбрейн» обязанности боцмана!..
Я попал в самое чувствительное место и мог теперь надеяться на полную его поддержку. Да, теперь он сделает все, чтобы расстроить замыслы одних, поднять дух других, приглядеть за Дирком Петерсом. Но удастся ли ему предотвратить бунт на «Джейн»?..
Ни 13, ни 14 января не произошло ничего примечательного, не считая дальнейшего понижения температуры. На это обратил мое внимание Лен Гай, показав мне бесконечные стаи птиц, летящих на север. Слушая его, я чувствовал, что он теряет надежду. Этому не приходилось удивляться: мы так и не увидели суши, вопреки утверждениям метиса, хотя отошли от острова Тсалал на сто восемьдесят миль! Куда ни повернись — повсюду расстилалась морская гладь, бесконечный водный простор. Начиная с 21 декабря солнце все ближе клонилось к горизонту; 21 марта оно окончательно спрячется за его кромкой, после чего на целых шесть месяцев наступит полярная зима! Даже если искренне верить, что Уильям Гай и пятеро его спутников могли преодолеть такое расстояние в утлом суденышке, то у нас все равно не было шанса отыскать их.
Пятнадцатого января удалось произвести точные наблюдения, показавшие, что мы находимся в точке с координатами 43°13' западной долготы и 88°17' южной широты. «Халбрейн» отделяло теперь от полюса менее двух градусов или сто двадцать морских миль.
Капитан Лен Гай не думал скрывать результаты своих наблюдений, а моряки были достаточно хорошо знакомы с навигационными вычислениями, чтобы понять, что это означает. Все последствия такого
