и талых вод.
Вначале, пока глубина промоины не более 50 сантиметров, борьба с ней проста. Для этого напахивают на нее с двух сторон почву дорожными машинами или вручную, засевают многолетними травами, чтобы потоки воды текли бы по защищенной поверхности, не производя дальнейшего размыва.
Следующая фаза развития оврага начинается с момента образования обрыва, для чего достаточно в русле потока обвалиться нескольким крупным кускам грунта. Первый же такой оползень приводит к нависанию вершины оврага и появлению водопадов. Последние углубляют обрыв, нависшая вершина его теряет устойчивость и вновь обваливается, развивая оползень. Склоны оврага становятся крутыми, глубина достигает 12–15, иногда 25–30 метров.
Борьба с оврагом в такой стадии развития оказывается делом крайне дорогим и хлопотливым. Его не запашешь плугом, сколько ни паши. Поэтому прежде всего стараются укрепить его вершину, устранить возможность дальнейшего роста. Для этого место, где вода падает с обрыва, цементируется, забирается в специальный бетонный или кирпичный лоток. Если же падающая вода продолжает подмывать обрыв снизу, то прибегают к еще более дорогостоящему укреплению дна оврага, а также облесению. Все эти меры дают положительные результаты лишь при условии планомерного и постоянного их проведения при достаточно высоких затратах.
В следующей стадии развития овраг вырабатывает так называемый профиль равновесия. Постепенно углубляясь, он достигает наконец уровня «местной базы эрозии», то есть уровня реки, дна балки, в которую впадает овраг. В связи с этим скорость потока, бегущего по его дну, уменьшается, сокращается подмывание нависшего обрыва, он постепенно сглаживается, приобретая форму пологой кривой. Овраг существенно расширяется в поперечнике, но ведет себя более спокойно. Осыпи происходят менее часто, и на них даже появляются первые растения — пионеры, способные «выдержать жизнь» на перемещающейся почве, к тому же периодически засыпаемой сверху новыми порциями обвалов. Борьба с оврагами на этой стадии менее трудоемка.
Наконец происходит затухание оврага: он превращается в широкую балку с пологими склонами, обвалы которых происходят все реже и реже. Вездесущие растения заселяют склоны, и эрозия затухает. Бороться с оврагом на этой стадии не нужно. Можно даже приступать к его сельскохозяйственному освоению.
Овраги — это просто количественное, зримое уменьшение пахотной земли. Но этим дело не исчерпывается. Водная эрозия ворует у нас гораздо больше.
Эрозионная сила движущейся воды пропорциональна пятой степени скорости ее движения; размеры же частиц почвы, которые могут переноситься струями воды, пропорциональны уже шестой степени!
Таким образом, самый слабый ручеек, едва струящийся между комьями пашни, уносит частицы земли. Внешний вид почвы при этом почти не изменяется. Нарушается лишь незаметная глазу структура: дождевая или талая вода, падая на обнаженную поверхность, захватывает в раствор мелкие коллоидные частицы. Из почвы при этом выпадают связующие ее элементы, агрегаты теряют прочность, вымытые из них гумусные склеивающие частицы уносятся потоком, а на месте остаются одни крупные фракции: нерастворимые частицы больших размеров, образующие пористую среду, не способную сохранять ни влагу, ни коллоиды, ни минеральные соли. Следствием этого является обеднение земли элементами пищи растений, снижение урожайности. Ежегодно водные потоки, струящиеся по поверхности не защищенной пологом растительности почвы, уносят несколько миллиметров пахотного горизонта.
Но и это еще не все. Существуют и некоторые другие вредные побочные явления, связанные с водной эрозией и другими нарушениями водного режима земли.
Каждый год весной из вашего водопровода течет грязная вода: специальные сооружения не успевают очищать мутную воду паводков (вспомним: если скорость воды увеличится вдвое, то размеры переносимых ею частиц в 26, то есть в 64 раза!). Весной эрозионная деятельность воды особенно активна: водные потоки несут с собой огромное количество земли, смытой с пахотных площадей. Особенно «безобразно» ведут себя горные реки, вода которых цвета «кофе с молоком» увлекает с собой деревья и обломки горных пород. В низовьях скорость течения падает, и увлекаемый ил оседает. В некоторых случаях, как мы уже говорили, это совсем неплохо для человека: когда-то именно процесс заиления позволил ему воздвигнуть пирамиды. Однако в большинстве случаев этот процесс приводит к заносам судоходных плесов, портов, плотин, выходу из строя энергетических установок и прекращению судоходства. Многие долины полностью заполняются наносами, и реки начинают пробивать себе новый путь, иногда через места густозаселенные. Так, в 1850 году Хуанхэ неожиданно переместила свое устье на 350–400 километров к северу, избрав для впадения в море залив Бохайвань. Каприз реки обошелся дорого: тысячи людей погибли, десятки тысяч остались без крова и пищи. В свое время наводнения подобного рода опустошили многочисленные провинции в Соединенных Штатах, Индонезии, Франции. Заиление приводит в ряде случаев к полному выводу из строя гидроэлектрических установок, к прекращению орошения обширных сельскохозяйственных территорий и перебоям в снабжении водой промышленности и городского населения.
На территории нашей страны описываемые явления в последние годы особенно отчетливо наблюдались в Прикарпатье. Их изучение показало, что причиной является главным образом хозяйственная деятельность человека с нарушением правил эксплуатации горных лесов. Нарушения приводят к появлению катастрофически высоких паводков, селевых (грязе-камневых) потоков и ветровалам леса.
В далеком прошлом Карпаты были сплошь покрыты разновозрастными и разнопородными, устойчивыми против ветров, лесами. Интенсивная вырубка и последующее сельскохозяйственное освоение Карпат началось примерно 200 лет назад. Вырубавшиеся площади либо вспахивались, либо забрасывались, либо занимались под посадки деревьев. В качестве последних высаживались быстрорастущие, но неустойчивые к ветру породы ели. Большой урон лесу нанесла и прошлая война. В результате в последние 10–15 лет в газетах постоянно мелькают сообщения о наводнениях, селях, ветровалах леса и других стихийных бедствиях, обрушивающихся на Карпаты.
Конечно, не следует думать, что описанные катастрофы — следствие одной лишь неправильной системы освоения и обработки земли. Их сила зависит прежде всего от того, сколько снега выпадет за зиму, как дружна весна и еще от многих природно-климатических факторов. Однако человек здесь далеко не последняя буква в алфавите. Дождик да снег — они, конечно, «от бога». От человека же зависит, сумеет или не сумеет он задержать их на поле, не дать образоваться первичным потокам. Это тем более важно, что большинство земледельческих районов нашей страны размещается в зоне недостаточного и неустойчивого увлажнения. Влагу надо уметь задержать на поле. Тогда не будет ни водной эрозии, ни катастрофических паводков на реках.
Ориентировочные подсчеты показывают, что за счет различных (о которых речь ниже) мероприятий по сокращению поверхностного стока воды и сноса снега через 10–15 лет растения смогут получить влаги более чем в два раза больше. Но увеличение потребления воды сельским хозяйством в два раза неизбежно приведет к снижению уровня рек, которые недополучат стекающую с полей воду. К этому неприятному результату следует добавить рост потребления воды промышленностью и населением, а также последствия полного осушения болот.
Казалось бы, странный вопрос — кому нужны болота? Ими заняты еще огромные площади в центральной части страны, на Украине и в Белоруссии. Нет хуже места, чем болото с его гнилым климатом, полчищами комаров, нездоровыми испарениями…
Все это так. Однако крестьяне уже очень давно заметили, что после осушения болот исчезает вода в колодцах.
