– Ждать больше не будем, – он повернулся к офицеру в маске, сказал: – Давайте этого.
– Есть, – офицер распахнул заднюю дверцу джипа, рывком выдернул из него большой брезентовый мешок, швырнул на землю. Из мешка раздался стон. Волоком офицер подтащил мешок к ногам Спиридонова. Все полицаи напряженно смотрели на мешок. Они еще не знали, кто находится внутри, но ощущали страх.
Спиридонов повернулся к Радуеву:
– Вам, майор, известно, что такое мародер?
– Так точно.
– И что это такое?
– Это когда… это если у покойника… шмотки… или коронки золотые…
– Шмотки? – повторил Спиридонов. – Коронки золотые?.. Да, и коронки золотые. – Спиридонов сделал паузу, мрачно посмотрел на майора. – Мародер, – продолжил он, – это такая мразь, которая грабит мертвых И если про солдата на поле боя с некоторой натяжкой можно сказать, что он взял
Полковник повернулся к джипу, кивнул головой офицеру, тот достал из багажника мокасины, подошел и поставил их рядом с мешком.
– …заметили. По крайней мере, один из них. – Спиридонов сказал офицеру «Смерча»: развяжите. Тот нагнулся, дернул за конец веревки. Узел на горловине мешка развязался. Офицер взял мешок за углы, поднял и вытряхнул на асфальт человека. Наклонился, вырвал изо рат кляп, коротким черным клинком перерезал пластиковые наручники на руках и ногах. Человек сел на четвереньки, но тут же упал на бок. Это был Догаев, но узнать красавца-дознавателя в этом существе с черным от побоев и щетины лицом было трудно.
– Обувайтесь, Догаев, – бросил Спиридонов, и строй ахнул: узнали дознавателя. Догаев встал на четвереньки, затравленно огляделся вокруг.
– Господин полко… господин полковник! – произнес разбитым ртом Догаев.
– Обувайтесь, обувайтесь.
– Господин полковник! Я прошу… Я виноват…
Спиридонов сделал два стремительных шага, приблизился к дознавателю, навис над ним.
– Господин полковник, – снова начал Догаев, но напоролся на взгляд Спиридонова… и сник. Он сел. Взял в руки один мокасин. С трудом натянул его на босую ногу. Взял в руки второй. Натянул.
– Теперь они ваши, Догаев, – сказал Спиридонов. – Носите.
Офицер «Смерча» протянул в сторону дознавателя руку. В какой момент в ней появился короткий пистолет, никто не заметил. Раздались два негромких хлопка, на каждом из мокасинов образовалась аккуратная дырочка.
– Майор, – окликнул Спиридонов начальника отдела. Тот не услышал – смотрел на дознователя. – Майор!
Радуев обернулся на полковника.
– Вы, майор, знаете, что такое децимация?
– Так точно.
– И что это такое?
– Это… это…
Спиридонов сказал: вы узнайте, – и пошел к своему «форду», следом двинулся офицер «Смерча».
Строй полицаев стоял молча.
В кабинете плавал голубоватый дым, Генрих Чердыня сидел за столом, подводил итоги дня.
В промзоне полицейские задачу выполнили не в полном объеме. Прочесывание начали с северной части, от кладбища, двигались на юг. До наступления темноты прошерстили менее половины территории, задержали пару бомжей и обнаружили два трупа – один почти свежий, другой старый, мумифицированный. В «свежака» были забиты несколько гвоздей, мумифицированный умер, судя по всему, сам – он сидел в кресле на третьем этаже заводского здания, в руке сжимал шприц… Ближе к вечеру один из полицейских провалился в яму, со дна которой торчала ржавая труба с расплющенным концом. Сержант сел на нее, как на кол. Спустя пять минут попала в капкан одна из овчарок. Капкан тоже был ржавый и не поймешь – то ли он сто лет тут стоит, то ли его час назад насторожили. После этого операцию решили приостановить до утра.
Среди полицейских пошли разговоры, что, мол, не случайно промзона встретила приветствием «Территория Зла. Welcome!», а яма с трубой очень похожа на волчью яму.
На Неве дела обстояли получше. Согласно сведениям, полученным в Лоцманской службе Северо- Западного речного пароходства, нынешней ночью восемь судов пойдут вниз по Неве, пять – вверх. Для работы на судах были сформированы четырнадцать групп по четыре-пять человек. Люди проинструктированы, командовать назначены решительные и опытные оперативники. Восемь групп, которые будут сопровождать суда, идущие вниз, уже находятся в Шлиссельбурге… Пять групп, которые будут сопровождать суда, идущие вверх, тоже уже находятся на своих судах в устье Невы. В акватории работают катера флотилии «Промгаз».
Зачистку жилмассива, по списку, представленному Сазоновым, провели в полном объеме, проверили все шестьдесят семь квартир. При отсутствии в квартире хозяев дверь элементарно вскрывали, квартиру досматривали. В одной из квартир обнаружили нарезной карабин «Манлихер» со снайперским прицелом и полупрофессиональный баллистический калькулятор. Хозяин – в прошлом военный – был арестован. Кроме того, выявили четырех человек, проживающих без регистрации. На городских окраинах это было обыкновенное явление – жили кто попало и без всякой тебе регистрации, а то и без документов. Но одно дело на окраинах, и совсем другое – в непосредственной близости от резиденции Председателя. Все четверо были арестованы, доставлены в Кубышку. Пустующие квартиры были опечатаны, сотрудники полиции получили приказ совершать ежедневные обходы, проверять целостность пломб, выявлять лиц, пытающихся снять жилье.
Группа Игнатьева весь день работала на Фонтанке. Обошли сто две квартиры. Результат – отрицательный, никто из жильцов Гриваса не видел. Зато в кафе выявили молодую официантку с шевелюрой рыжего цвета. После допроса и проверки на детекторе отпустили… Ничего, люди Игнатьева работать умеют, и если Рыжая обитает где-то в обозначенном «квадрате», они ее найдут. Непременно найдут.
Майор Радуев позвонил директору «элитной» гимназии, что была на его территории. Сказал в трубку:
– Ты, уважаемый, знаешь, что такое децимация?
Директор сильно испугался, выдавил из себя: да, знаю.
Непроизвольно копируя интонации Спиридонова, Радуев спросил: и что это такое?
– Это такой обычай в Древнем Риме: казнь каждого десятого воина центурии или когорты, если они совершали преступление – теряли знамя, проявляли трусость или…
Радуев дальше слушать не стал – положил трубку. А директор не мог уснуть до утра.
Алексей Захарович Соколов долго разглядывал Дервиша. Дервиш тоже разглядывал Соколова. Оба видели, какие перемены произвело с ними время.
Соколов покачал головой и сказал:
– Ну, слава Богу, это вы. И вы живы.
– А вы сомневались?
