Председателя разбудил смех Шмульки. Он разлепил веки, приподнял голову. Зоя сидела в кресле, смотрела какое-то шоу на канале «Приколы».
Председатель сел, позвал: Зайка! – Зоя обернулась: – О– о, проснулся великий и ужасный!
– Дай попить… соку… и виски плесни.
Она встала, принесла стакан, кувшин с холодным соком и бутылку виски. Налила – пропорции уже знала. Председатель сел на сексодроме, жадно выпил почти полстакана. Зоя присела рядом.
– Кстати, с чего это ты так крепенько выпил, о великий?
Председатель допил сок и ответил:
– Огорчил меня один… урод.
– Наш серийный убийца?
– Нет… академик Петров.
– Это тот, который создает эликсир? – быстро спросила она – после того, как Председатель рассказал ей о «таблетке», Зоя постоянно думала про это. Несколько раз пыталась расспрашивать, но Председатель от разговора уклонялся. Сейчас – Зоя знала это точно – его можно разговорить.
– Нет, – сказал Председатель. – Академик Петров – геолог, нефтяник. Он провел ревизию наших ресурсов. При нынешних объемах добычи нефти осталось года на полтора.
– А-а, – разочарованно протянула Зоя. Нефть и какой-то нефтяник был ей неинтересен. – А кто работает над эликсиром?
– Дети подземелья.
– Дети подземелья?
– Это я их так зову. Дети подземелья – это группа ученых. Они живут и работают в моем бункере, под землей. Поэтому – дети подземелья… Они над этим эликсиром уже давно работают, никак не могут довести до ума.
– Но ведь он уже есть. Ты же принимаешь его.
– Я-то принимаю… Но только я один. А для того, чтобы таблетка стала реальным рычагом влияния, требуется
– А… куда?
– В том-то и дело, что некуда.
– Как же так, Сережа?
– А вот так! Без нефти мы никому не нужны. Никто нас спасать не станет. Напротив – падающего обязательно подтолкнут.
– Но президент Франции… Он же твой друг!
– Брось! – Председатель поморщился. – Какой еще друг? Да у него и своих проблем полно. Вон, быдло черножопое – арабы с неграми – уже половину Франции на уши поставили. Они считают, что раз «лихорадка Х» не трогает белых…
– Как же? Ведь белые тоже болеют.
– Белые температурят несколько дней и выздоравливают, а черные дохнут, как мухи… Вот они и решили, что «лихорадка Х» – это биологическое оружие, которое создали белые, чтобы истребить черных. И что – презику французскому есть дело до меня?
– Но что же делать?
– Не знаю. Не-зна-ю… Остается только надеяться, что «таблетку» мы получим раньше, чем кончится нефть.
Ворон на вершине айсберга раскатисто рассмеялся.
На хуторе первые дни отсыпались. Только Кот с утра уходил в лес – за грибами, или садился в лодку и уходил в озеро – на рыбалку. Возвращался без грибов – их и не было – без рыбы, мрачный. Дервиш всем сказал: не трогайте его. Помаленьку отойдет.
Немой начал мастерить игрушки для Алексея. Сделал огромного воздушного змея, парусник, маханического ежика. Лешка был в восторге, ходил за Немым хвостом. Студент парился в бане, купался – вода была еще теплой – играл в домино с Братишкой, Глебом и Лизой. Иногда к ним присоединялся Дервиш.
За неделю на хутор дважды приезжал Николай. Второй раз приехал не один – привез кого-то к Евгению Васильевичу.
Кот действительно отошел, уединяться перестал. Он сказал: хватит гулять, – – и начал ежедневные тренировки в стрельбе. Он стрелял с правой руки и с левой. С обеих. На бегу. В падении. На звук… В ученики к нему напросились Студент и Глеб. Вскоре Кот объявил: извините, ребята, но настоящих профи из вас не получится. Я вас, конечно, п– поднатаскаю, но… Можно сжечь тысячи п– патронов, но так и не научиться. Это как с музыкой – либо есть слух, либо его нет. Вот у меня нет слуха, так меня хоть п– палкой по голове бей – ну не сыграю я на скрипке…
Прошла неделя, как обосновались на хуторе. Однажды вечером Дервиш сказал Студенту:
– Не хотите, Александр, немного прогуляться по окрестностям?
Студент удивился, ответил:
– А… куда?
– Видите во-он те сосны? – концом трости Дервиш показал туда, где примерно посередине мыса росли две высокие сосны. Не увидеть их было нельзя – это были огромные, уходящие ввысь деревья.
– Вижу.
– Вот туда, к Трем Соснам я и предлагаю прогуляться.
Студент снова удивился, сказал:
– Простите, Евгений Василич, но сосен– то две.
– Когда-то было три. Потом одну спилили… Но местные до сих пор говорят: жальник Три Сосны.
– Жальник? Что такое жальник?
– По дороге расскажу… Одевайтесь, пойдем.
Студент быстро оделся и они пошли. За ними двинулся Жилец.
– Жальником, Александр, на Северо-Западе России называют старинные захоронения. Откуда пошло название, не знаю, но мне слышатся в нем отзвуки других слов – и «жалеть» и «жаловаться». Здесь, на новгородской земле, жальников немало. Правда, многие раскопаны, разорены… Наука считает, что первые жальники появились в одиннадцатом веке, а последние относятся к шестнадцатому. Вот и про наши Три Сосны говорят, что он относится к одиннадцатому веку.
– Неужели правда?
– Так говорят… Древний – несомненно. Вы это сами поймете. Кстати, вы, Александр, человек верующий?
– Нет, – мотнул головой Студент. – А вы?
– Вопрос интересный… Отвечу так: я человек крещеный. Матушка тайно от отца меня крестила – отец у меня был убежденный коммунист, мог не понять… Так вот, хотя я и крещеный, но богу не молюсь, постов не соблюдаю, да и в храме бываю редко, от случая к случаю. При этом безусловно ощущаю себя православным. В том смысле, что я ощущаю себя человеком, принадлежащим к великой Русской цивилизации. Но это вопрос, скорее, не веры, а культуры.
– Культуры? – удивился Студент.
– Да, Александр, именно так. Ибо Русская цивилизация неотрывна от православия… Впрочем, это тема для отдельного разговора. А мы говорим о жальниках. Так вот, многие верующие на жальники ходили молиться. В здешних местах говорят: хреститься. Происходило это не только в глухом средневековье, но и в девятнадцатом веке. И даже в двадцатом. Ну, в двадцатом-то это было отчасти вынужденно. Потому что при советской власти почти все церкви позакрывали сдуру… А раньше-то и церкви были, но многие все равно
