— У нас есть доктор Патак, — ответила за него Мириота.
— Тот, что ходил вместе с Ником в замок?
— Да, господин граф.
— Мадемуазель Мириота, — с изысканной вежливостью обратился к ней Франц, — я хотел бы повидать вашего жениха — в его собственных интересах. Надо, чтобы он подробно рассказал мне о своих злоключениях.
— Ник охотно расскажет вам все, сударь, но я боюсь, как бы он не утомился…
Я не задержу его надолго, мадемуазель, и постараюсь не утомлять и не волновать больного.
— Я уверена в этом, господин граф.
— Когда же ваша свадьба?
— Через полмесяца, — вступил в разговор судья.
— Я хотел бы присутствовать на бракосочетании, если, конечно, господин Кольтц пригласит меня…
— Почту за счастье, граф!..
— Значит, через пятнадцать дней? Решено! Я уверен, что Ник Дек сразу поправится, как только сможет прогуляться по лице с такой прелестной невестой.
— Да поможет нам Бог! — отвечала, заливаясь краской, девушка.
Граф обратил внимание на то, что она чем-то сильно встревожена.
— Да пребудет с ним милость Господня, — сказала в ответ на его вопрос Мириота — Пытаясь проникнуть в замок против воли злых духов, Ник оскорбил их, и они, сдается мне, теперь мстят…
— Не бойтесь ничего, мадемуазель Мириота, мы наведем порядок в замке, обещаю вам это.
— И с Ником ничего не случится?
— Ничего. Приедут жандармы, и через несколько дней можно будет преспокойно разгуливать по двору замка словно по деревенской площади.
Графу не хотелось продолжать этот разговор с людьми, одержимыми всяческими предрассудками, и он попросил Мириоту проводить его в комнату лесничего.
Девушка поспешила выполнить его желание. Она привела его к Нику и оставила их наедине.
Больному уже рассказали о постояльцах Йонаса. Лесничий сидел в глубоком кресле, но при появлении гостя встал, как бы демонстрируя, что совсем почти оправился от непонятного паралича.
— Господин Дек, — заговорил Франц после дружеского рукопожатия, — прежде всего, хочу спросить, верите ли вы в го, что в Карпатском замке поселились духи?
— Я вынужден был в это поверить, господин граф, — ответил toi
— Вы считаете, это они не дают проникнуть внутрь крепости?
— Не сомневаюсь.
— Почему?
— Я больше ничем не могу объяснить то, что со мной случилось.
— Вы не могли бы рассказать обо всем подробно и без утайки?
— Конечно, господин граф
И лесничий принялся рассказывать. Он подтвердил все факты, которые граф уже объяснил для себя.
События той страшной ночи объяснялись совсем просто, в руках людей, — разбойников или кою-то там еще, — находившихся в замке, были механизмы, способные производить звуковые и световые эффекты Что же касается доктора Патака. якобы пригвожденного к земле, скорее всего это почудилось ему со страху. На самом деле милейшему просто отказали ноги.
— Ну что вы, господин граф, чтоб ноги отказали этому трусу как раз в тот момент, когда он хотел спастись бегством? Да такого просто не могло быть, вы сами это поймете, как только взглянете на него…
— А если он всего-навсего попал ногой в какую-то западню, скрытую в траве?
— Все эти ловушки и капканы обычно защелкиваются, и от этого на коже остаются раны, а на ногах доктора никаких ран нет.
— Вы правы. Но он мог запутаться в какой-то петле на дне рва…
— А как же он тогда выбрался из нее? Франц не нашел, что ответить.
— Не знаю, господин граф, — продолжал лесничий, я ведь не понял толком, что произошло со мной самим. Так что не будем говорить о том, что случилось с доктором Патаком.
— Правильно, поговорим лучше о ваших злоключениях.
— Я отчетливо помню, что меня сильно тряхнуло, а отчего — непонятно.
— И не осталось никаких следов?
— Никаких, господин граф, хотя удар был необычайной силы…
— Вы почувствовали удар, когда прикоснулись к скобе?
— Да, господин граф, как только я прикоснулся к ней, тут меня и трахнуло. К счастью, второй рукой я продолжал держаться за цепь, по которой соскользнул на дно рва и в тот же миг потерял сознание.
Франц недоверчиво покачал головой.
— Поверьте, господин граф, — продолжал лесничий, — все, что я вам рассказал, — чистая правда. Мне это не во сне приснилось, да и те восемь дней, что я провалялся в постели, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, о чем-то да говорят.
— Мне и в голову не приходило усомниться в этом, я верю, что вы пережили серьезное потрясение…
— Дьявольское!
— Вот тут мы с вами расходимся, Ник Дек, — возразил граф. — Вы считаете, что на вас напали злые духи, я же уверен, что о вмешательстве духов, злых или добрых, не может быть и речи.
— Что же тогда случилось со мной, господин граф? Как вы объясните это с точки зрения здравого смысла?
— Пока не могу ничего сказать, но будьте уверены, что в конце концов все объяснится просто.
— Дай-то Бог!
— Скажите, замок всегда принадлежал семье фон Гортцев?
— Да, господин граф. Он принадлежит им и поныне, хотя последний представитель этого рода, барон Рудольф, давно уже не бывал в этих местах, и никто понятия не имеет, где он и что с ним.
— И как давно он исчез?
— Лет двадцать назад.
— Вы говорите, двадцать?
— Да, господин граф. Через несколько месяцев после того, как барон Рудольф покинул замок, умер последний слуга, и с тех пор там никто не живет.
— За это время кто-нибудь поднимался в замок?
— Никто.
— А что говорят здешние жители?
— Все считают, что барон Рудольф умер на чужбине, почти сразу же, как уехал отсюда.
— Это не так, Николас. Пять лет назад барон был жив.
— В самом деле, господин граф?
— Да, он жил в Италии… в Неаполе.
— Вы сами видели его?..
— Видел.
— А потом?
— Больше я о нем ничего не слышал.
Лесничий задумался. Неожиданная мысль родилась в его голове, но он не решался ее высказать. Наконец Ник спросил, нахмурив брови:
— А не может ли быть так, господин граф, что барон Рудольф фон Гортц вернулся в замок и заперся там в одиночестве?
— Трудно сказать… Вряд ли.
— Может, у него есть причины прятаться от людей и никого не пускать в замок?..
