Жюль Верн
Зимовка во льдах
1. ЧЕРНЫЙ ФЛАГ
Двенадцатого мая 18… года кюре старой церкви города Дюнкерка проснулся в пять часов утра и собирался, как всегда, служить раннюю обедню, на которую приходило несколько благочестивых рыбаков.
Облачившись, он направился было к алтарю, но тут в ризницу вошел человек, явно чем-то взволнованный и обрадованный. Это был моряк лет шестидесяти, еще крепкий и бодрый, с открытым и честным лицом.
— Господин кюре, — крикнул он, — подождите, пожалуйста!
— Что вас привело сюда в такую рань, Жан Корнбют? — с удивлением спросил кюре.
— Что меня привело? До смерти захотелось обнять вас, господин кюре!
— Что ж, я не возражаю, но лишь после того, как вы прослушаете обедню.
— Обедня! — засмеялся в ответ старый моряк. — Вы думаете, вам теперь удастся отслужить обедню? Так я и позволю вам!
— А почему бы мне не отслужить обедню? — спросил кюре. — Ну-ка, объясните! Уже ударили в третий раз…
— Сколько бы раз там ни звонили, — ответил Жан Корнбют, — сегодня еще придется звонить, господин кюре. Ведь вы обещали сами обвенчать моего сына Луи с моей племянницей Мари!
— Так он вернулся?! — радостно воскликнул кюре.
— Можно сказать, вернулся, — отвечал Корнбют, потирая руки. — Сегодня на рассвете нам сообщили с наблюдательного поста о приближении нашего брига, которому вы сами нарекли прекрасное имя «Юный смельчак».
— Поздравляю вас от всей души, милейший Корнбют, — проговорил кюре, снимая ризу и епитрахиль. — Я не забыл о нашем уговоре. Обедню за меня отслужит викарий, и как только ваш сын прибудет, — я к вашим услугам.
— Будьте уверены, что он не заставит вас ждать слишком долго, — отвечал моряк. — Вы уже оглашали предстоящую свадьбу, и теперь вам остается отпустить ему грехи, а много ли может нагрешить человек, обретаясь между небом и водой во время плаванья в северных морях! А ведь ловко я придумал отпраздновать свадьбу в самый день прибытия брига! Луи с корабля отправится прямо в церковь!
— Так идите же, Корнбют, и готовьте все, что нужно.
— Бегу, господин кюре. До скорого свидания!
Моряк быстро зашагал к своему дому, стоявшему на набережной торгового порта. Из его окон открывался вид на Северное море, и старый моряк этим очень гордился.
Жану Корнбюту в свое время удалось сколотить кое-какое состояние. Прослужив несколько лет капитаном на кораблях одного богатого гаврского судовладельца, он решил обосноваться в своем родном городе, где на собственные средства построил бриг «Юный смельчак». Он совершил целый ряд рейсов на север, всякий раз выгодно сбывая весь свой груз строевого леса, железа и дегтя. Затем Жан Корнбют передал командование кораблем своему сыну Луи, отважному тридцатилетнему моряку. По словам всех местных капитанов каботажных судов, Луи был лучшим мореходом в Дюнкерке.
Луи Корнбют отправился в плавание, испытывая самые нежные чувства к племяннице своего отца, Мари. Молодая девушка с нетерпением ожидала еговозвращения. Мари едва исполнилось двадцать лет. Это была красивая фламандка с легкой примесью голландской крови. Мать Мари, умирая, поручила ее своему брату, Жану Корнбюту. Добряк любил ее, как родную дочь, и надеялся, что ее брак с Луи будет прочным и счастливым.
Прибытие брига, замеченного в открытом море, означало завершение крупной торговой операции, которая должна была принести Жану Корнбюту значительную прибыль. Быстро закончив свой рейс, «Юный смельчак» возвращался с последней своей стоянки в порту Бодоэ, на западном побережье Норвегии.
Когда Жан Корнбют пришел из церкви, весь дом был на ногах. Сияя от счастья, Мари одевалась к венцу.
— Только бы нам успеть собраться до прихода брига, — твердила она.
— Да, да, поторапливайся, малютка! — отвечал Жан Корнбют. — Ветер с севера, а под полным бакштагом «Юный смельчак» идет хорошо.
— А вы всех наших друзей известили, дядя? — спросила Мари.
— Всех известил.
— И нотариуса и кюре?
— Не беспокойся! Смотри, как бы не пришлось ждать тебя.
В эту минуту вошел кум Клербо.
— Ну, друг Корнбют, — воскликнул он, — вот так удача! Твой корабль приходит как раз вовремя: правительство только что объявило торги на большие поставки строевого леса.
— А что мне до того? — отвечал Жан Корнбют. — Это дело правительства.
— Так оно и есть, господин Клербо, — добавила Мари. — Сейчас для нас важнее всего возвращение Луи.
— Не спорю… — продолжал кум Клербо. — Но все же эти поставки леса…
— И вы тоже попируете у нас на свадьбе, — прервал торговца Жан Корнбют, до боли стискивая ему руку.
— Эти поставки леса…
— И вместе со всеми нашими друзьями, что придут и с суши и с моря. Я уже предупредил гостей и приглашу всю команду корабля!
— А мы пойдем встречать его на набережную? — спросила Мари.
— А как все! — отвечал Жан Корнбют. — Все пойдем, пара за парой, с музыкой во главе.
Гости явились без опоздания. Несмотря на ранний час, никто не пренебрег приглашением. Все наперебой поздравляли славного моряка, которого искренне любили. Тем временем Мари, стоя на коленях у себя в комнате, горячо благодарила создателя за то, что он услышал ее мольбы. Вскоре, красивая и нарядная, она вошла в зал.
Женщины поцеловали ее в щеку, а мужчины крепко пожали ей руку. Затем Жан Корнбют подал сигнал к выступлению.
Любопытное зрелище представляло собой свадебное шествие, направлявшееся к морю на восходе солнца. Весть о прибытии брига успела облететь весь порт, и множество любопытных в ночных колпаках выглядывало из окон и полуоткрытых дверей. Со всех сторон слышались поздравления и добрые пожелания.
Под этот хор приветствий и благословений процессия приблизилась к пристани. Погода была великолепная. Казалось, солнце радовалось вместе с людьми. Дул свежий северный ветер, нагоняя небольшую волну, и рыбачьи лодки, выходившие из порта, быстро скользили между причалами, оставляя за собой длинный след.
Две дамбы, начинавшиеся у набережной Дюнкерка, выдавались далеко в море. Свадебная процессия широкими рядами двигалась по северной дамбе и вскоре подошла к стоявшему на ее оконечности маленькому домику, где дежурил начальник порта.
Контуры брига Жана Корнбюта вырисовывались все отчетливее. Ветер крепчал, и «Юный смельчак» шел полным бакштагом под марселями, фоком, контр-бизанью, брамселями и бом-брамселями. По-видимому, на борту царила та же радость, что и на берегу. Жан Корнбют с подзорной трубой в руках весело отвечал на вопросы друзей.
— Вот он, мой красавец бриг! — воскликнул он. — Цел и невредим, словно только что из Дюнкерка. Никаких аварий! Ни малейшего повреждения.
