Жюль Верн
Золотой вулкан
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая. АМЕРИКАНСКИЙ ДЯДЮШКА
17 марта 1898 года почтальон улицы Жака Картье в Монреале доставил в дом N 29, по адресу Сумми Скима письмо.
Это письмо гласило:
По какому поводу нотариус хотел видеть г-на Сумми Скима? Как и все в Монреале, последний знал нотариуса Снуббина как прекрасного человека и верного, осторожного советника. Он был канадец по происхождению и имел лучшую нотариальную контору в городе. Шестьдесят лет назад она принадлежала известному нотариусу Нику, настоящее имя которого, как гурона[1] по рождению, было Николай Сагамор и личность которого сыграла видную роль в ужасном деле Моргаза, прогремевшем около 1837 года.
Сумми Ским, крайне удивленный письмом нотариуса Снуббина, тотчас отправился по приглашению; через полчаса он уже был на площади рынка Бон-Секур и входил в кабинет нотариуса.
— Добрый день, господин Ским! — встретил его нотариус. — К вашим услугам…
— И я также к вашим услугам, — ответил Сумми Ским, усаживаясь у стола.
— Вы первый пришли на свидание, господин Ским.
— Первый, говорите вы, господин Снуббин? А разве я приглашен к вам не один?
— Такое же письмо, какое получили вы, должен был получить и ваш кузен, господин Бен Раддль.
— В таком случае следовало бы сказать не «должен был получить», а «получит», — заявил Сумми Ским. — Бена Раддля сейчас нет в Монреале.
— А он скоро вернется?
— Через три или четыре дня.
— Вот досада!
— То, что вы хотите нам сообщить, так спешно?..
— Да, если хотите, — ответил нотариус. — Во всяком случае, я сообщу вам, в чем заключается дело, о котором мне поручено известить вас, а вы уж не откажите передать о нем господину Бену Раддлю, когда он вернется.
Нотариус надел очки и порылся в разбросанных на столе бумагах. Взяв один из конвертов и вынув из него письмо, он, прежде чем начать читать, сказал:
— Ведь господин Ским и господин Раддль — племянники господина Жозиаса Лакоста?
— Да, моя мать и мать Бена Раддля были его сестрами. Но со времени их смерти — уже семь или восемь лет — всякие сношения между нами и дядюшкой прервались. Нас разъединили совершенно разные интересы. Дядюшка уехал из Канады в Европу… Одним словом, с тех пор он не давал о себе никаких вестей, и мы не знаем, что сталось с ним.
— Он умер, — объявил нотариус Снуббин. — Я только что получил известие о его кончине, последовавшей шестнадцатого февраля.
Хотя всякие отношения между Жозиасом Лакостом и его родственниками давно уже прекратились, это известие все же огорчило Сумми Скима. Его кузен Бен Раддль и он не имели ни отца, ни матери. Единственные дети своих родителей, они оставались со смертью дяди одни на свете. Сумми Ским думал теперь об этом. Несколько раз они пытались узнать, что сталось с их дядюшкой. Они все же надеялись увидеть его когда-нибудь, и вот его смерть разрушила эту надежду.
Жозиас Лакост, мало общительный по натуре, был всегда очень предприимчивым человеком. Лет двадцать назад он уехал из Канады с целью составить себе состояние. Будучи холостяком, он не боялся рисковать с помощью разных спекуляций увеличить то небольшое состояние, которым обладал. Осуществилась ли его надежда? Не разорился ли он? Его темперамент заставлял его рисковать всем и во всем. Племянники были единственными его наследниками. Получат ли они что-нибудь после его смерти?
По правде говоря, Сумми Ским никогда об этом не думал. По-видимому, он не думал об этом и теперь, взволнованный известием о смерти родственника.
Нотариус Снуббин, предоставив клиента самому себе, ожидал, когда последний обратится к нему с вопросами, на которые он уже приготовился отвечать.
— Господин Снуббин, — спросил Сумми Ским, — смерть нашего дядюшки последовала шестнадцатого февраля?
— Да, шестнадцатого февраля, господин Ским.
— Вот уже двадцать девять дней?..
— Да, двадцать девять дней. Столько времени потребовалось на то, чтобы это известие дошло до меня…
— Значит, наш дядюшка был в Европе, в какой-нибудь отдаленной ее части? — спросил Сумми Ским.
— Нет, совсем нет, — ответил нотариус.
Он протянул собеседнику конверт, на котором стоял канадский штемпель.
— Вы с господином Беном Раддлем — наследники настоящего американского дядюшки. Теперь остается только выяснить, обладает ли этот дядюшка всеми классическими качествами американского дядюшки.
— Итак, — сказал Сумми. Ским, — он находился в Канаде, и мы ничего об этом не знали.
— Да, в Канаде. Но в самой отдаленной ее части, почти на границе, отделяющей нашу страну от Аляски, сообщение с которой медленно н затруднительно.
— Это Клондайк, как я полагаю, господин Снуббин?
— Да, ваш дядюшка обосновался месяцев девять назад в Клондайке.
— Девять месяцев! — повторил Сумми Ским. — Проезжая через Америку в эту область золотой руды, он даже не подумал заглянуть в Монреаль пожать руку своим племянникам!..
— Что вы хотите? — ответил нотариус. — Вероятно, господин Жозиас Лакост торопился в Клондайк, как спешат туда тысячи… я сказал бы, тысячи больных, одержимых золотой лихорадкой, которая сделала и сделает еще многих несчастными. Со всех концов мира стекаются к залежам золота тысячи людей. После Австралии — Калифорния, после Калифорнии — Трансвааль, после Трансвааля — Клондайк. После Клондайка найдутся какие-нибудь друтие золотоносные земли… И так будет продолжаться до последнего дня… я хочу сказать — до последнего месторождения золота!
После этого нотариус Снуббин сообщил Сумми Скиму все, что он знал по данному делу.
В начале 1897 года Жозиас Лакост прибыл в Доусон, столицу Клондайка, со всеми необходимыми золотоискателю принадлежностями. С июля 1895 года, после того как в Гольд-Боттоме, притоке Гунтера, было найдено золото, к этому району было привлечено общее внимание. На следующий год Жозиас Лакост появился в этом районе, куда уже стекалась толпа золотоискателей, с целью приобрести на оставшиеся у него деньги какой-нибудь прииск. Несколько дней спустя он действительно сделался владельцем прииска N 129, расположенного на реке Форти-Майльс-Крик, одном из притоков Юкона, главной водной артерии
