Зимой невозможно продолжать эксплуатацию приисков. Когда почва покрыта на два, а то и на четыре метра снегом, когда об этот толстый снежный покров, заледенелый от сорока-, пятидесятиградусного мороза, ломаются лопаты и заступы, волей-неволей приходится прекращать работы.
Поэтому те из золотоискателей и рабочих, которые имеют такую возможность и которым в известной мере улыбнулось счастье, предпочитают вернуться на зиму в главные города Британской Колумбии. Здесь они тратят свое золото с непостижимой расточительностью и поразительным легкомыслием. Они почему-то уверены, что счастье не отвернется от них, что будущий сезон будет опять благоприятным, что им удастся открыть новые залежи и добыть целые горы золота. Они занимают лучшие комнаты в отелях и лучшие каюты на пароходах.
Как очень скоро заметил Сумми Ским, среди этих золотоискателей были самые грубые, самые дерзкие, самые шумные люди, которые предавались всем крайностям разгула в вертепах и разных казино, где они со своим золотом держали себя «большими господами».
По правде говоря, Сумми Ским мало интересовался этими людьми. Полагая — в чем он, может быть, ошибался, — что ему никогда не придется иметь что-либо общее с этими подозрительными авантюристами, он рассеянно слушал то, что говорила о них городская молва, и быстро забывал об этом.
Четырнадцатого апреля утром он и Бен Раддль прогуливались по набережной. Вдруг они услышали гудок пароходной сирены.
— Уж не «Футбол» ли это, наконец?! — воскликнул Сумми.
— Не думаю, — ответил Бен Раддль. — Этот гудок слышен с юга, а «Футбол» должен прийти с севера.
Действительно, это оказался пароход, шедший в Ванкувер через пролив Хуана-де-Фука с юга, а не из Скагуэя.
Тем не менее от нечего делать Бен Раддль и Сумми Ским направились к оконечности мола,[6] где томилось множество народу, высыпавшего на набережную к приходу каждого парохода, с которого высаживались несколько сот пассажиров, в ожидании другого парохода, идущего на север. Зрелище было действительно любопытное.
Пароход, возвестивший свистком о своем приближении, был «Смит» — судно грузоподъемностью в две с половиной тысячи тонн, которое только что обошло все порты побережья начиная с мексиканского порта Акапулько. Специально приспособленное для прибрежного плавания, оно опять возвращалось из Ванкувера на юг, высадив здесь своих пассажиров, которые должны были еще больше переполнить город.
Как только «Смит» пристал к набережной и спустил трап, все пассажиры бросились к сходням. В мгновение ока произошла такая давка и толкотня, что трудно было протиснуться.
Но не таково было, очевидно, мнение одного из пассажиров, который самым грубым образом старался первым сойти на берег. Конечно, это был человек бывалый, знавший хорошо, как важно раньше других записаться в конторе отправления пароходов, идущих к северу. Он был высокого роста, сильный и грубый, имел черную бороду, бронзовый цвет лица, как у южан, жесткий взгляд и злое лицо, придававшее ему несимпатичный вид. Его сопровождал другой пассажир, по-видимому той же национальности, который производил впечатление такого же нетерпеливого человека.
Вероятно, другие пассажиры спешили не меньше этого южного грубияна. Но опередить его, не обращавшего никакою внимания на замечания капитана и помощников, толкавшего локтями своих соседей и грубо ругавшегося не то по-английски, не то по-испански, было трудно.
— Ого! — воскликнул Сумми Ским. — Вот кого можно назвать «приятным» попутчиком! Если только он поедет на «Футболе»…
— Велика беда! Всего несколько дней перехода, — ответил Бен Раддль. — Мы сумеем отстраниться от него или по крайней мере заставим его держаться от нас в стороне.
В это время находившийся около обоих кузенов какой-то любопытный из толпы воскликнул:
— Да ведь это проклятый Гунтер! Вот кто наделает сегодня вечером скандалов, если только не уедет сегодня же из Ванкувера.
— Ты видишь. Бен, — заметил Сумми Ским своему кузену, — я не ошибся Этот человек своего рода знаменитость.
— Да, — согласился Бен, — он, по-видимому, очень известен.
— И не к своей выгоде!
— Это, конечно, — заметил Бен Раддль, — один из тех авантюристов, которые отправляются в Америку на зиму, а летом возвращаются в Клондайк, чтобы начать новые работы на приисках.
Действительно, Гунтер возвращался с родины, из Техаса. Он прибыл в Ванкувер с целью ехать дальше на север на первом попавшемся пароходе Оба они, с товарищем, были испано-американские метисы.[7] В этой пестрой толпе искателей золота они находили среду, которая отвечала их грубым инстинктам, страстному характеру и беспокойному темпераменту, их вкусу к беспорядочной жизни авантюристов, где все дается случаем.
Узнав, что «Футбол» не пришел еще и, по всей вероятности, уйдет из Ванкувера только через двое суток после своего прихода, Гунтер отправился в Вестминстер-отель, где оба кузена остановились шесть дней тому назад. Сумми Ским, входя в подъезд отеля, встретился с ним нос к носу.
— Ну, верно, нам от него не уйти! — проворчал себе под нос Сумми.
Напрасно он старался победить в себе то неприятное впечатление, которое произвела на него встреча с этим субъектом. Как он ни уверял себя, что он и Гунтер, затерявшись в огромной толпе эмигрантов, не имеют почти никаких шансов когда-либо встретиться вновь, незнакомец беспокоил его. Два часа спустя он, почти не отдавая себе ясного отчета, точно по инстинкту, обратился в контору отеля, желая узнать, кто этот человек.
— Гунтер, — ответили ему. — Кто же его не знает!
— Это собственник приискового участка?
— Да, участка, который он разрабатывает сам.
— И где расположен этот участок?..
— В Клондайке.
— А более точно?..
— На Форти-Майльс-Крик.
— На Форти-Майльс-Крик! — повторил с изумлением Сумми. — Это в самом деле любопытно. Жалко, что я не знаю номера его участка. Я был готов побиться об заклад…
— Этот номер может вам сообщить всякий в Ванкувере.
— Какой же это номер?
— Номер сто тридцать один.
— Тысячу дьяволов! — воскликнул Суммн. — А наш — сто двадцать девять! Мы соседи этой прелести. Вот где можно ожидать всяких любезностей!
Сумми Ским не ошибся.
Глава пятая. НА БОРТУ «ФУТБОЛА»
«Футбол» вышел в море 16 апреля, с опозданием на двое суток. Если на этом пароходе грузоподъемностью в тысячу двести тонн было пассажиров не больше, чем тонн, то лишь потому, что инспектор навигации не разрешил взять большее количество пассажиров, так как и без того пароход был перегружен сверх нормы.
В течение суток береговые краны погружали на пароход бесчисленные узлы и багаж пассажиров, главным образом тяжелые приисковые инструменты, к которым прибавилось потом целое стадо быков, лошадей, ослов и северных оленей, не говоря уж о нескольких сотнях собак, которые предназначались для перевозки саней через область озер.
Пассажиры «Футбола» принадлежали ко всем национальностям. Тут были и англичане, и канадцы, и
