— Не объясните ли вы нам?..
— Сейчас! — прервала его Эдита. — Прежде всего потрудитесь войти. Я думаю, у нас найдется достаточно стульев, чтобы усадить вас.
Они вошли в домик, настолько скромно и просто меблированный, что эта простота смело заслуживала эпитета «спартанской». Сундук, служивший комодом, матрас, набитый сухой травой, стол и несколько стульев — вот и все. Зато вся мебель отличалась изумительной чистотой.
— Мое объяснение будет донельзя просто, — начала Эдита, когда все уселись. — Вечером двадцать четвертого июля Лорик узнал совершенно случайно, что верховье Форти-Майльс-Крик стало ареной гораздо большего по сравнению с последним годом наводнения. Говорили, что большинство участков покрыто водой. Каким путем могла так быстро дойти эта новость, каким образом могла пройти она в одни сутки расстояние, которое при самых лучших условиях можно пройти в срок не меньше трех дней, я этого не знаю. Но новость передавалась из уст в уста и распространялась как масляное пятно по поверхности моря. Спустя несколько часов после того, как Лорик был оповещен, все в Доусоне знали об этом так же хорошо, как и он.
— Как же тогда поступил Лорик? — спросил Бен Раддль.
— Он в тот же вечер пришел меня об этом уведомить, — продолжала Эдита.
— Так как господин Раддль и господин Ским находились в отсутствии, то приходилось посылать им извещение, а пока — делать все то, что они стали бы делать, если бы находились на месте. Я была свободна — летом у нас в госпитале почти нет больных. Не нуждаясь в деньгах благодаря доверенности господина Раддля, выданной Лорику, мы отправились с ним в путь с раннего утра следующего дня, скрывая из осторожности цель нашего путешествия.
— И вы здесь с того времени?
— Да, с двадцать седьмого июля. Слух оказался правдивым. Как вы можете убедиться, старые прииски не выступили из-под воды, а, напротив, наводненные в первый раз поднятием ложа Форти- Майльс-Крик, снова подверглись еще большему наводнению благодаря новому передвижению почвы. Мы теперь работаем в самом русле речки, так как она окончательно избрала новое ложе и течет по местам, где находились прежние участки.
— В таком случае, — заметил Бен Раддль, — многое становится ясным.
— Подождите, — прервала Эдита, — вы сейчас поймете все. Когда мы сюда прибыли, мы были первыми; никто нас не опередил. Как вам известно, концессия на речном прииске представляет право эксплуатации реки до берегового контура. Следовательно, часть русла, выступившего наружу, принадлежит концессионерам. Это узаконенные правила, известные всему округу и всегда всеми строго соблюдавшиеся. Мы явились на место, и нашей первой заботой было водвориться там, чтобы тотчас же соединить части, принадлежавшие приискам номер сто двадцать семь и сто двадцать девять, а также и части, принадлежавшие на востоке прииску номер сто двадцать семь, и на западе, по другую сторону границы — прииску номер сто тридцать один. Сделав это, мы приступили к разведкам этой девственной почвы на прежних и новых участках.
— Я знаком с результатами этих изысканий, — перебил Бен Раддль, — есть от чего смутиться воображению!..
— Не останавливаясь на подробностях, — продолжала Эдита, — перехожу сейчас к тому выводу, к которому привело нас наше поверхностное исследование. Мы немедленно узнали, что вся поверхность, еще накануне покрытия водой потока, оказалась изумительно богатой месторождениями золота, хотя и неодинаково на ней распределенными. Нам легко было убедиться — и это подтвердилось при начале разработки, — что золотоносный песок повсюду в изобилии, но тем не менее, по мере удаления от центра к окружности, обозначенной у нас кольями, количество содержащегося в песке золота уменьшается. В самом же центре, то есть как раз против старого прииска номер сто двадцать девять, мы были буквально поражены нашими первыми опытами. Что произошло в этой местности? Я недостаточно учена, чтобы ответить. Быть может, понижение почвы было причиной образования в течении Форти-Майльс-Крик водоворотов, которые способствовали отложению золота. Во всяком случае, достоверно то, что в этом месте мы встретили словно склад золотого песка; это месторождение имеет форму эллипса, площадью приблизительно в тридцать пять метров на двадцать; глубина его, как я полагаю, должна быть огромная, но она нам неизвестна.
Собеседники Эдиты Эджертон слушали как во сне этот феерический рассказ, более похожий на сказку, чем на действительность. Они не могли определить, что их больше всего изумляло — каприз ли природы или прозорливость и энергия той, которая так умело им распорядилась. Их удивлению не было границ.
— Ввиду этого открытия, — продолжала Эдита, — я не теряла ни одного часа, чтобы закрепить права на эксплуатацию. Один участок был зарегистрирован на имя господина Раддля, другой — на имя господина Скима, а прочие — на имя моей кузины, Лорика и мое… Чтобы заполучить концессии на имя отсутствующих лиц, быть может, я не избегла некоторых формальных неправильностей, я этого не отрицаю. Но при такого рода обстоятельствах трудно обойтись…
— Совершенно верно! — подтвердил Бен Раддль.
— Не знаю, нужно ли добавить, что я ни одной минуты не заблуждалась насчет истинного положения дел. Только с капиталами господина Сумми Скима и господина Бена Раддля эти прииски могут быть разработаны. Следовательно, они им обоим и принадлежат. Я считала себя лицом, от них уполномоченным. Теперь уже все приведено в порядок. Я получила на прииск, находящийся на американской территории, вполне оформленный законный документ.
Эдита, продолжая говорить, направилась к стоящему в углу комнаты сундуку и вынула из него пачку бумаг.
— Вот акт на владение, а вот расписки Лорика и мои, гарантирующие настоящих собственников от притязаний с нашей стороны. Недостает только расписки Жанны, но я готова ручаться, что она ее сейчас же выдаст.
В ответ на это Жанна поцеловала свою кузину, Что касается Бена Раддля, он был просто в восторге от такой виртуозности.
— Чудесно! Чудесно! — бормотал он сквозь зубы.
Эдита встала со стула.
— Если теперь, — сказала она, — вы хотите осмотреть ваши владения, я могу служить вам в качестве проводника.
Все вышли из домика и прошлись по местам разработки. Здесь царила оживленная деятельность, которая вызывала в инженере еще больший восторг, чем те дипломатические подвиги, о которых он только что услышал от Эдиты.
Все было в порядке и шло с точностью хронометра.
Работа кипела: работали на всем золотоносном участке, как на канадской территории, так и по ту сторону границы, на Аляске. Действовали два роккера, питаемые водой с помощью маленького парового насоса, поставленного на берегу новой речки, как раз против центральной части прииска.
— Этот насос мне ничего не стоил, — сказала Эдита, — я его нашла после спада воды в прежнем ложе реки. Живительная случайность: он оказался совершенно целым, пришлось только его вычистить, поставить на место и затем добыть угля.
Бен Раддль не в состоянии был больше себя сдерживать.
— Но, наконец, — почти крикнул он, — скажете ли вы мне, кто организовал работу, возвел эти постройки?..
— Это я, господин Раддль, с помощью Лорика, — ответила Эдита тоном, далеким от ложной скромности.
— Вы! — вскрикнул инженер, который с этой минуты, казалось, совершенно погрузился в свои мысли.
Эдита продолжала объяснения. Она повела своих компаньонов к последнему участку, расположенному на территории Аляски и зарегистрированному на имя Лорика.
Продолжая прогулку уже в сопровождении Лорика, все они возвратились к центру разработки.
— Это самая богатая часть, — объяснила Эдита.
