Вид у Леппе был, как всегда, сердитый и недовольный. Но странно: в глазах старика злости не было. Из-под нависших лохматых бровей он следил за тем, как Марти осторожно сползает вниз. Следил и бормотал:
— Из мальчишки толк выйдет. Хоть сейчас в юнги брать…
Не успел Марти ступить на палубу, как пришла очередь Юло. Старик поманил его корявым пальцем:
— Эй, молодой Манг… не знаю, как тебя по имени зовут… подойди-ка!
«Молодой Манг» подошел:
— Меня Юло зовут, дедушка Леппе.
— Хоть Навуходоносором, мне все равно. Ты концы сращивать умеешь?
Задавая этот вопрос, старый Леппе, конечно, не знал о том, что в школе есть кружок морского дела и что только на днях ребята учились тому, как правильно, по-морскому, сращивать концы канатов.
Юло решил схитрить. Пусть старик удивляется.
— Концы сращивать? — спросил он с наигранной растерянностью. — Я… я попробую, дедушка Леппе, — может быть, получится.
— Хм! «Попробую»!.. Вот они, нынешние!.. Я в твои годы не пробовал. Я в твои годы в море плавал, сам себе хлеб зарабатывал. А вы маменькиными сынками растете, белоручками… — Старый рыбак, уже по- настоящему рассерженный, потряс перед носом Юло двумя мотками веревки. — Даже такой простой вещи не знаете! На вот, свяжи хоть обыкновенным узлом. Может, и этого не умеешь?
Юло ничего не ответил, послушно взял веревки и ушел на корму. Веревки скручены в несколько витков. Он размотал концы и начал сплетать каждый виток с другим так, чтобы две веревки срослись в одну.
Марти стоял рядом, не спускал глаз с приятеля и подавал советы. Но Юло отмахивался:
— Я знаю! Не моргай!..
Наконец работа сделана.
Подхватив веревку, Юло потащил ее к старику. И тут же его оглушил свирепый окрик Леппе:
— Не волочи, не волочи канат по палубе, это тебе не коровий хвост! Кольцом свернуть надо!
— Почему коровий хвост? — тихо спросил Марти. — Разве коровьи хвосты волокут по палубам?
— Не знаю, — так же тихо ответил Юло.
Это был первый случай, когда «товарищ Язнаю» признался другу в том, что он чего-то не знает.
Мальчики живо свернули длинную веревку кольцом.
— Ну, представляю, Манг, что за узел ты накрутил, — сказал старик, рассматривая веревку. — Узлы тоже надо связывать умеючи… — Он поднес веревку ближе к глазам, пощупал пальцами. — Позволь, а где же узел?
— Узла нет, дедушка Леппе.
— Ха! Я так и знал! Сын Густава Манга, лучшего рыбака на Вихну, — и не сумел концы каната связать! Вот как воспитывают нынешние родители нынешних детей! Сгореть со стыда можно!.. Что же ты? Возился, возился, а веревки как были врозь, так и остались.
— Нет, я срастил.
— Срастил? Где ж ты их срастил?
— А вот, смотрите…
Юло отыскал место соединения двух веревок и показал.
Старый Леппе прощупал каждый виток. Сращено правильно. Что за чудеса! Может быть, чертенята обманывают и подсунули ему другую, уже срощенную веревку? Нет, веревки те самые. Он дал их молодому Мангу минут двадцать назад. Тот мямлил что-то несуразное, а сработал — лучше не надо. Эти мальчишки то и дело ставят его в неловкое положение!
Рыбак посмотрел на всегда спокойного лобастого Юло, на плутоватого веснушчатого Марти, мрачно насупил брови и пробурчал:
— Когда сращиваете, палочкой внутрь волокна затыкать надо, а то вон — торчат лохмы… Смотреть противно!
Сказал и отвернулся. Но мир с того времени был заключен. Старик, видно, признал за мальчиками право существовать на земле, стал замечать их, отвечал на вопросы, давал поручения. Ворчать-то ворчал и вид, как всегда, имел хмурый, но ребята понимали: это для порядка. На то он и старый Леппе, чтобы хмуриться и ворчать.
9. Коровы перестали жевать…
Генератор установили, электрическую проводку подготовили, конусную сеть сшили. Раскрой сети сделал старый Леппе, а сшивали Юло и Марти. С обручем же произошла заминка. Обруч нужен. Без него сачка не получится. И должен он быть не какой-нибудь проволочный, а из круглого, толщиной с большой палец, железа, чтобы не сгибался, не провисал. Ведь сачком не бабочек ловить. На Каспии, Федор Алексеевич рассказывал, конусная сеть в один прием чуть ли не полтонны рыбы поднимает. Полтонны — шутка ли! Телегу доверху нагрузить можно.
И вот подходящего железа для обруча на острове не оказалось. Густав Манг все колхозные кладовые перерыл, Николай Леппе старых рыбаков обошел, дворы и чердаки облазил, Андрус всюду, где только можно, искал. Нет и нет.
Нашли железные прутья, но тоньше, чем нужно.
Нашли полосовое железо. Оно, может, и годилось бы: не согнется, не провиснет, но края острые; как ни крепи, сеть мигом перетрется.
Нашли рельсы, остатки тех рельсов, что пошли на прокладку узкоколейной линии, по которой катят груженные рыбой вагонетки с мола в колхозный склад. Рельсы для обруча вовсе не подходят.
Что делать? Неужели из-за куска обыкновенного железа гнать бот в город, терять время?
Ни к какому определенному решению старшие так и не пришли. Ясно было только одно: если и поедут в город, то не сегодня, а завтра. Сегодня поздно.
Андрус велел мальчикам идти домой.
— Идите, и чтобы я вас до завтра здесь не видел, — сказал он. — Вы просто как одержимые! Только о лове и думаете. Вот еще энтузиасты на мою голову!..
С того времени, как началась подготовка к лову на свет, Юло и Марти, действительно, ни спать, ни есть толком не могли. На что ни посмотрят, о чем ни подумают — все связывают с килькой и электричеством.
Но при этом каждый остается сам собой, мысли у каждого складываются в голове по-своему.
Вот, например, когда Юло пришел домой и стал обедать, мать дала ему полную тарелку тушеной капусты с салом.
Это было любимое блюдо Юло. Он и сейчас отдал ему должное. Но ел рассеянно. Уставившись в тарелку, он думал о том, что капуста тоже светолюбива. С килькой ее, конечно, не сравнить, потому что кильки, как-никак, живые существа, а капуста — это капуста и больше ничего. Но свет на нее здорово действует. В Заполярье, он читал, колхозные теплицы освещаются электричеством, и это очень помогает росту овощей. Должно быть, на Вихну можно было бы сделать то же самое: устроить теплицу, ввинтить тысячесвечовые лампочки и круглые сутки освещать и обогревать ими грядки. В таких условиях не то что капуста — ананасы вырастут…
Марти в это самое время глотал, обжигаясь, только что снятую со сковороды жареную баранину, и мысль его тоже буйно работала. Нарезая куски баранины, он думал об овцах, но не вообще, а о том, как бы их сделать светолюбивыми. По всему выходило, что это могло бы принести громадную пользу.
Ведь с обыкновенными овцами что происходит? Им нужны для пастбища большие пространства не потому, что они много травы едят, а потому, что много затаптывают. У них привычка такая: щипнут стебелек
