Вальку хлебом не корми, дай поспорить.
— Интересно у тебя получается: на другую не слетаются, а на нашу слетятся. Она что, будет медом мазана?
— Не в меде дело. Просто початки, наверно, вырастут открытые, без листьев. Доисторическая кукуруза вся такая, была. Птицы из-за этого чуть не склевали ее начисто. Спасибо, помог этот, как его… естественный отбор… — Леша споткнулся и дальше добросовестно, без отсебятины, изложил все, что прочел накануне.
Оказывается, в давние времена кукурузные початки и вправду не имели плотной лиственной упаковки, какая на них сейчас. И растению приходилось плохо. Могло вовсе исчезнуть.
Но природа этого не допустила. Помог, как правильно сказал Леша, естественный отбор. Погибала та кукуруза, у которой початки были открыты, а та, которую листья хоть сколько-то защищали, выживала, давала новые урожаи.
Так постепенно, из столетия в столетие, на них наросла такая плотная упаковка, что птицы уже не могли добраться до лакомых зерен. Из борьбы за свое существование кукуруза вышла победительницей.
— А наша? — Пятитонка поднял на Лешу задумчивые глаза.
— Что — наша?
— Еще не вышла победительницей?
— Выйдет, — сказал Леша. — Через несколько тысяч лет. А пока у нее, наверно, початки без листьев.
Поговорили еще немного и поднялись. Наступили сумерки, можно было идти домой. Грачи сегодня на полянку не вернутся.
День за днем, день за днем…
Дни катились, как подшипниковые шарики по наклонной доске. Леша с друзьями все время проводил на полянке. Работы хватало.
Дело в том, что черный вспаханный квадрат на полянке, оставаясь вспаханным, перестал быть черным. Ровными рядами — четырнадцать вдоль, пятнадцать поперек — на нем поднялись стройные нежно-зеленые ростки. Чудо, просто чудо, ребята глазам своим не верили: столько тысяч лет без воздуха и света — и такая живучесть!
Хотя, как сказать: наверно, именно потому, что, хорошо залепив горлышко, древние не дали воздуху и свету проникнуть в кувшин, зерна так хорошо сохранились.
А чудо росло. Очень заметно. Почти на глазах.
Во всяком случае, что ни утро, то видно: вчера стебельки были чуть-чуть тоньше и чуть-чуть ниже, сегодня они определенно стали чуть-чуть толще и чуть-чуть выше.
И так каждый день.
— Это еще ничего, — говорил Леша, — увидите, что дальше будет. Самый рост у кукурузы начнется перед тем, как ей выметывать метелки. Тогда она будет расти по двенадцать — четырнадцать сантиметров в сутки. Во!.. — Леша раскинул руки сколько мог. По Лешиным рукам выходило, что кукуруза будет вырастать за сутки метра на полтора.
Но он, в общем, не очень ошибался. Такой рост тоже может быть. Только не у кукурузы, а у ее дальнего родственника — бамбука.
Да, Леша это сам вычитал.
По быстроте роста бамбук — чемпион среди растений. За час он вырастает на шесть сантиметров, за день — почти на полтора метра, за неделю поднимается на высоту трехэтажного дома.
Лешино сообщение поразило Вальку и Пятитонку.
Валька живо представил себе, какой отличный номер можно разыграть с бамбуком.
Вот, например, он высадит у себя во дворе бамбук, и бабка, конечно, как положено, с ходу пристроит на нем кринки. У нее характер такой: на любой тын, на любую палку обязательно пристраивает кринки. Чтобы проветривались.
Нанижет, значит. Пройдет день, и молоденькие бамбучины, которые были вчера с метр высотой, прибавят в росте еще полтора метра. Бабка тогда до кринок уже не дотянется.
Еще через день кринки поднимутся выше крыши, а потом, глядишь, замаячат над всей станицей.
Ох и всполошится бабка!
Валька замолчал, а Пятитонка обратился к Леше:
— Леш, а Леш, если бамбук поднимается за сутки на полтора метра, то через год… Я подсчитал: высота получится полкилометра.
— Подсчитал… Счет счетом, а голову тоже надо иметь. Не для мебели носишь. — Леша с сожалением посмотрел на приятеля.
— А при чем здесь — для мебели?
— При том, что думать надо. Индеек возьми… Когда их сажают на откорм, они за день прибавляют по двести — триста граммов. Слышал?
— Ну?
— Значит, по-твоему, корми индейку и она через полтора года вырастет в быка?
Несуразность такого предположения была ясна. Пятитонка растерянно потянулся рукой к затылку, а Леша, щеголяя вычитанными сведениями, объяснил, что к чему. У бамбука, как у всего живого, есть предел роста. Он не вырастает выше пятидесяти метров, не бывает толще ствола яблони. Зато твердость — железо. Если ударить топором, искры летят.
Изложив все, что знал о бамбуке, Леша ушел в себя, задумался. Он даже не включился в спор, затеянный Валькой и Пятитонкой. Валька утверждал, что если бы бамбук рос на Кубани, то партизаны во время войны вполне могли бы использовать его для самодельных минометов. Ведь что такое миномет? Простой кусок трубы с гвоздиком внутри. Опустишь в наклоненную трубу мину, она скатывается вниз, ударяется капсулой о гвоздик и — бах! — летит в сторону фашистов.
Вот и выходит: бамбук — готовый минометный ствол. Во-первых, полый, во-вторых, твердый, как железо. Приделай гвоздик и пожалуйста — опускай мины, пали куда хочешь.
Пятитонку доказательства Вальки не очень убедили. Ему казалось, что миномет из бамбука не получится. Как-никак железо — это железо, а дерево — дерево.
Повернулись к Леше: что он скажет?
Взгляд у Леши был такой, будто человек находится за тысячу километров отсюда.
Валька дернул его. Леша встрепенулся:
— Ребята, вот это будет переворот… С ума сойти!
Приятели знают: если Леша так начинает, значит, опять что-то придумал. Сейчас расскажет.
— Так и есть. Лешин переворот касался сельского хозяйства. Он собирался произвести его с помощью пшенично-бамбукового гибрида.
Расчеты выглядели правильно. В природе существует большое семейство злаковых, что-то около трех тысяч видов, даже больше. Пшеница — злак, рожь — злак, ячмень — злак, овес — злак, и кукуруза — злак, и бамбук, представьте, тоже злак. Это все родственники.
А родственные растения можно скрещивать.
И, значит, можно скрестить пшеницу с бамбуком и получить пшенично-бамбуковый гибрид.
Если есть на свете чудеса, то первым из них будет новое растение. Только на минуту вообразим себе. Вот, скажем, засеяли мы поле новой культурой — и пшенично-бамбуковый гибрид начинает расти со страшной силой: день прошел — полтора метра прибавил, еще день прошел — опять полтора метра… Не успеешь оглянуться, поле уже не поле, а густой, непроходимый лес, каждый стебель — с корабельную мачту, а таких на гектаре сотни тысяч.
Пятитонка усомнился:
— Ну уж, сотни тысяч…
Леша сморщил лоб. Он вспоминал:
— Вот, пожалуйста. На одном гектаре можно разместить в среднем сто пятьдесят плодовых деревьев, или две с половиной тысячи кустов винограда, или сорок тысяч стеблей кукурузы, или восемьдесят тысяч
