. Сожжение Туровли огорчило Батория, так как оно отсрочило взятие Суши, гарнизон которой приободрился, ибо у них явилась надежда на возможность получить подкрепление и припасы.
В то время, когда все это происходило, король отправил к Соколу гетмана Мелецкого с отрядом польской конницы и польской и немецкой пехоты[372]. Сокол лежал в пяти милях[373] к северу от Полоцка по дороге во Псков. Крепость, имевшая 11 башен[374], расположена была между реками Дриссою и Нищею, окружена деревянной стеной и защищена с той стороны, где реки расходились друг от друга глубоким рвом. В ней находился гарнизон, достигавший 5000 человек[375] .
К обычному гарнизону, защищавшему доступ к Полоцку с севера, присоединился отряд, посланный Иоанном Грозным на защиту Полоцка, когда царь узнал о походе Батория на эту крепость[376]. Прибыл в крепость и Юрий Булгак с 2000 стрельцов [377]. Так как этот отряд мог явиться большой опасностью для Баториева войска, осаждавшего Полоцк, то произведены были из-под Полоцка нападения на Сокол, сначала под предводительством Ивана Волыминского, а потом Христофора Радзивилла, к которому присоединился и минский каштелян Иван Глебович[378]. Гарнизон Сокола держался постоянно близко укреплений; нападающим не удалось выманить его оттуда, и дело окончилось схватками, во время которых было убито несколько человек с той и другой стороны и несколько человек взято в плен[379]. Эти неудачи побудили Батория отложить экспедицию против Сокола до тех пор, пока не будет взят Полоцк, т. е. до того времени, когда можно будет послать большее войско.
Мелецкому, отправленному под Сокол, пришлось испытать немалые препятствия и лишения: дороги были размыты дождем; кроме того, в обозе польского гетмана чувствовался недостаток провианта. При переправе через реку Дриссу представилось особенно большое затруднение, так как вода в реках от непрерывных дождей сильно поднялась. Брацлавский воевода Иван Збаражский переправился через нее вплавь с отрядами всадников, а остальное войско перешло по мосту, который построили, по совету Николая Уровецкого, начальника конницы, из толстых бревен, связывая их железными цепями или другими крепкими связями. Гарнизон Сокола ничего не сделал для того, чтобы помешать переправе. На противоположном берегу реки разъезжали только всадники, перекликаясь между собою и заявляя громогласно, что в Соколе находятся казанские, астраханские и иные войска, чем, конечно, старались внушить страх неприятелю. Переправившись через реку, Мелецкий немедленно двинулся на врагов. При этом большую часть своей конницы он поставил в лесу, который находился между обеими реками, протекавшими вблизи крепости, а пехоте приказал проводить на достодолжном расстоянии рвы и окопы, что Поляки вдоль Нищи, а Немцы вдоль Дриссы стали приводить в исполнение так, чтобы укрепления сомкнулись под крепостью. Ивану Збаражскому приказано было стать за меньшей рекой Нищею, в том месте, где врагу легче всего было убежать из крепости и поручено было стеречь это место. Когда укрепления были окончены и орудия поставлены (дело было к вечеру), тогда начальник артиллерии Доброславский, желая попробовать, нельзя ли будет произвести пожар в крепости, бросил туда три раскаленных ядра, из которых два были потушены Русскими, а третье, засев в стене, подожгло ее, отчего вспыхнул громадный пожар[380], который охватил большую часть крепости. Это произвело страшную панику среди гарнизона. Большая часть его бросилась в суматохе бежать через южные ворота, обращенные к Нище[381]. Но навстречу им двинулись, по знаку, данному гетманом Мелецким, из своих укреплений Поляки, а за ними вскоре отряд немецких стрелков, и Русские были отброшены назад в крепость. Придя в отчаяние, они стали давать различные знаки, что желают добровольно сдаться. Но Немцы, не понимая русского языка, не обращали на это никакого внимания, а раздраженные жестокостями, которые были произведены Русскими над их соотечественниками в Полоцке, стали истреблять врагов с величайшим озлоблением, что, в свою очередь, возбудило ярость в русских воинах. Они сбросили на врагов, вторгавшихся в крепость, решетку, которая находилась над воротами, и таким образом одним врагам отрезали отступление, а другим преградили доступ, но вместе с тем заперли и себя среди укреплений. Тогда произошло нечто ужасающее по своему трагизму: среди всепожирающего пламени враги в страшном остервенении истребляли друг друга.
В то же время нападающие пытались удалить решетку; им удалось наконец сокрушить ее. Тогда те, которые остались живы среди ужасной сечи, происходившей в крепости, раненые и обгорелые, бросились вместе с Русскими бежать из крепости; другие, напротив того, ворвались в нее и предались грабежу, спеша унести из пламени то, что только возможно было спасти. Русские, бежавшие из крепости, наткнулись на укрепления или посты Немцев и были все перебиты. При этом пали воеводы Борис Шеин, Андрей Палецкий, Михаил Лыков и Василий Кривоборский. Но те, которые попали в руки Поляков, остались живы[382]. Убитых Русских насчитано было около 4000, а пленных оказалось такое множество, что было их по нескольку не только у начальников и офицеров, но даже и у простых солдат[383]. Пало много солдат и из войска Батория: одних Немцев было убито в крепости 500 человек[384]. Многие ветераны, и между ними старый полковник Вейер, утверждали, что хотя они видели на своем веку немало битв, но такой ужасной резни не приходилось им встречать[385]. Крепость сгорела. Тем не менее победителям удалось захватить немалую добычу, много серебра, которое хранили московские бояре в особых шкатулках, и много драгоценных платьев[386].
В руках Москвитян оставалась еще Суша. Но добывать эту крепость король не считал пока делом нужным. Он полагал, что она, отрезанная от подкреплений и подвоза съестных припасов, будет принуждена сама добровольно сдаться, а между тем осада ее представлялась весьма затруднительной ввиду того, что ее окружали обширные озера и болота и приближалась ненастная осенняя погода. Поэтому он ограничился только тем, что расположил вокруг крепости обозом отряды солдат, с тем, чтобы они не допускали в Сушу подкреплений. Расчеты Батория оправдались. С потерей Полоцка Иоанн потерял надежду на возможность удержать за собою Сушу, а потому приказал сушскому воеводе Петру Федоровичу Колычеву зажечь крепость и удалиться из нее, причем гарнизон должен был предварительно спрятать в землю образа, церковные книги и вообще священные предметы, уничтожить порох и амуницию, а орудия погрузить в воду[387]. Гонцы с царскими грамотами проникли в Сушу, но одного враги перехватили и доставили его Мелецкому. Гетман, опасаясь за целость артиллерии, которой он хотел завладеть, послал тотчас же в Сушу предложение сдаться на следующих условиях: воины могут унести с собою свое имущество и вполне безопасно возвратиться на родину. Эти условия были приняты гарнизоном, и крепость была сдана со всеми военными снарядами полоцкому воеводе (который присылал также гарнизону предложение сдать крепость) и отряду солдат, посланному Мелецкому (6-го октября)[388].
В то время как происходили рассказанные нами события на главном театре военных действий, были произведены тоже вторжения и в пределы московского государства. Оршанский староста Филон Кмита сжег в смоленской области до 2000 селений, уничтожил огнем предместья самого Смоленска и, производя всюду на своем пути страшные опустошения, возвратился назад в Оршу с огромной добычей[389]. Точно таким же образом князь Константин Острожский с сыном Янушем и брацлавским каштеляном Михаилом Вишневецким опустошил черниговскую область, сжег город Чернигов, но взять черниговскую крепость не был в состоянии, так как ее доблестно защищал московский гарнизон. Тогда Острожский, отступив от Чернигова, разослал во все стороны легкие конные отряды, которые разорили северскую область до Стародуба, Радогоста и Почепа[390]. В то же время Мстиславский староста Иван Соломерецкий разрушил город Ярославль и много деревень[391].
Так окончился поход 1579 года; полоцкая область была завоевана. Завладев ею, Баторий занялся тотчас же ее устройством. Он постарался восстановить укрепления Полоцка, для чего дал 7000 золотых, на которые нанято было для постройки стен 63 плотника в Витебске и 14 в Двинске. В Полоцкой крепости он оставил гарнизон в 900 человек (400 всадников и 500 пехотинцев) под начальством воеводы Николая Дорогостайского, которому дал в помощники вольного писаря Войцеха Стабровского и городничего Франциска Жука, поручив последнему производить смотры солдатам полоцкого гарнизона и уплачивать им жалованье[392]. На границе с московским государством поставлены
