Ливонский поход Ивана Грозного. 1570–1582

еретический проповедник (Рокита), которого они привезли с собой. В рассказе Тедальди замечается желание представить Иоанна лучше, чем он был на самом деле: Пирлинг (Papes et tsars, p. 208) называет Тедальди апологетом царя. Что оскорбления посольства были сильны, доказывает тот факт, что Стефан Баторий припоминал впоследствии Иоанну эти оскорбления, считал их оскорблениями самого короля и приводил их как один из поводов, вследствие которых он объявляетет царю войну, см. Acta Stephani Regis (Acta historica res gestas Poloniae illustrantia t. XI № CXIV, стр. 167).

¹² Сообщение аббата Цира (Вен. госуд. арх.) императору Максимилиану (письмо от 28 августа 1570 г.).

¹³ Сообщение Цира 28. XL 1570 (Вен. Госуд. Арх.). Из Москвы возвратился Шлихтинг, бывший в плену семь лет; он рассказывает ужасы о жестокостях царя и подтверждает сообщения послов. Ita ardent vindictae cupiditate Poloni, quod omnibus rationibus bellum serenissimo regi contra exhaustum fame, peste, extemis et domesticis caedibus barbarum persua dere satagunt…

¹⁴ Н. Н. Бантыш-Каменский. Переписка между Россией и Польшей по 1700 год. Чтения в Общ. Ист. и Древн. Рос, 1860. IV (книга четвертая), стр. 135–136.

¹⁵ См. Instrukcja sejmu Warszawskiego 1571 г. Bibl. Ord. Kras. Rok 1871 № СССХС, стр. 452 и Тургенев, I. № СЫХ.

¹⁶ Ратификация происходила 8-го мая 1571 г. (см. Н. Н. Бантыш- Каменский. Op. cit., стр. 135).

¹⁷ А. Малиновский. Исторические доказательства о давнем желании польского народа присоединиться к России. Общ. Ист. и Древн. Рос. Москва, 1833. VI, стр. 12.

¹⁸ В искренность посольского заявления нельзя верить уже хотя бы потому, что послы были враждебно настроены к Иоанну за те обиды, которым они подвергались в Москве. Кроме того, неискренность этого заявления явствует из самих слов послов. После заявления о том, что польско- литовский сенат склоняется к Иоанну и его потомству следуют слова: «и ты б, великий государю, опатрил по тому письму нашему, что есмя дали список рубежом полоцкому повету и иншим замком рубежа, велел своим бояром по тому перемирное постановение делати». Что Иоанн понял уловку послов, показывают его слова: «…A коли уж вам хотение к прихильности и вам пригоже нас не раздражати, а делати так, на чем есмя велел…» (см. Сборн. Имп. Рус. Ист. Общ., т. LXXI, стр. 677).

¹⁹ Соловьев. История России (изд. 1894), кн. II. 204.

²⁰ А. Малиновский. Стр. 14–15, Соловьев. II. 204, Сборн. Ими. Рус. Ист. Общ., т. LXXI, стр. 803.

²¹ Аббат Цир (Веп. Госуд. Арх.) сообщает императору Максимилиану, что московское посольство имеет весьма важные полномочия.

²² Н. Н. Бантыш-Каменский, I, стр. 137.

²³ Письмо литовских сенаторов к польским от 14-го сентября 1572 года: московский гонец прибыл с письмами к королю; невозможно допустить, чтобы великий князь не знал о смерти короля; поэтому тут кроется что-то недоброе; пусть паны коронные сообщат поскорее свое мнение; когда гонец приблизится к Вильне, он будет задержан на время перед городом (собрание документов, относящихся к безкоролевью 1572–1574 гг. в львовской библиотеке гр. Баворовских, лист 227).

²⁴ Ход дипломатических сношений Речи Посполитой с Иоанном представляется в исторических сочинениях неопределенно или даже сбивчиво, что объясняется отсутствием даты в документе, дающем нам отчет о посольстве Воропая (Тургенев, I. 229–232). Карамзин (IX. 215–219, изд. 1852) относит, по-видимому, аудиенцию этого гонца у Иоанна к сентябрю 1572 г., ибо, передав слова царя Воропаю, продолжает рассказ следующим образом: «За сим Иоанн, в глубокую осень, выехал из Москвы, с обоими сыновьями, чтобы устроить войско в Новегороде и сдержать данное королю шведскому слово», т. е. начать с ним войну, а из примечания 412 явствует, что царь выехал из Москвы 21-го сентября. Соловьев, кн. II (изд. 1894 г.) столбец 239, замечает, что «от приезда Воропая до приезда нового посла литовского, Гарабурды, прошло месяцев шесть», т. е. относит аудиенцию Воропая тоже к сентябрю, так как Гарабурду царь принимал в конце февраля 1573 года. Трачевский (Польское безкоролевье, Москва, 1869, стр. 252) выражается слишком туманно: «В начале 1573 года Иоаан Грозный получил разом несколько грамот из Польши и Литвы. Около того времени, когда он выслушал просьбу Литовцев, привезенную его собственным гонцом, в Москву прибыл Федор Зенкович Воропай». Московский гонец был в Литве в конце сентября, Иоанн уехал из Москвы 21-го сентября в Новгород и был там еще в начале 1573 года, поэтому изложение Трачевского надо признать сбивчивым. Между тем сам Иоанн указывает на сентябрь, как на время, когда он принимал Воропая (см. прибавление I). Трачевский (I.e. 252) считает инициаторами посольства Воропая панов, присутствовавших на кнышинском съезде, но это неверно. Постановления кнышинские подписали одни лица (см. Bibl. Ordyn. Kras. Rok 1871. 426–427), Иоанн же в своем письме (см. то же прибавление) называет других лиц, как тех, которые прислали к нему Воропая.

²⁵ См. прибавление II.

²⁶ Утверждаем это вопреки Соловьеву, op. oit. II кн., столб. 204.

²⁷ Тургенев, I. 230.

²⁸ См. Трачевский, op. cit. Примечания, стр. 101.

²⁹ Венецианский посол Липпомапо выражается о событиях безкоролевья после бегства