***Господь простит, наверное, не сразу (Куда вела петлявшая дорога?), Что не всегда мы верим богомазу, Другим представив подлинного Бога. Да, он писал нередко по заказу, Да, он творил, бывало, по потребам, Но то, что после представлялось глазу, Душой и сердцем совпадало с Небом. Душой и сердцем было с облаками, И проливалось лучезарно позже, И было не зажато потолками, И каждой клеткой чувствовалось кожи. И было в этом ощущенье века. И даже больше, чем первооснова -В иконных досках Феофана Грека, В задумчивых архангелах Рублёва... И я бывал, случалось, слишком резок, И я подчас заслуживал укора. Но замирал при виде древних фресок Любого православного собора. Над сушею, усталою и серой, В трудах, в дождях и в зарослях брусники Дышало всё Надеждою и Верой, И были всех земных земнее лики.
=16 -17 04.1997 г.=
***Я выуживал слово В деревнях позабытых, убогих, У старинных старух, Что не знают сует городских, Где считают не годы, А дни, превращённые в сроки, Где с тоской поминают Людей нехороших, лихих. Черпал воду ковшом, Краснотою палящим от меди, Обжигая не рот, а нутро Под названьем 'душа'. И записки читалПри мерцающем ламповом свете, А потом повторял С расстановками всё, не спеша. А затем уходил в бездорожье, В сутемье, куда-то... Было небо огромно, В нём звёзды беспечно цвели. И касалась подошв, Будто комья, холодная правда И срывалась назад, Достигая усталой земли.
2000 г.
***Дорога. На дороге - колея. Забор у дома обветшал и редок. Ушли года, как бывшие друзья, Не оглянувшись даже напоследок.Ушли они. Но помню до сих пор, Как будто в этой жизни я - последний: Деревню, что взобралась на угор, А более того - огни деревни!Там лился свет из каждого окна! Там лампочка прожектором горела!