оклахомский индеец Чарроки. Я объяснил, почему у меня сломан нос и почему я таскаюсь с физиономией Улыбчивого Малыша: у меня не было времени вернуть мою подлинную земную образину перед погрузкой замороженных.
– Угу, ты принес кучу хороших тел, – проворчал он, используя очередной, донельзя фальшивый акцент. – Нам нравится это тело, которое ты нам дал.
– Я считаю, что заслужил награду за возвращение вашей дочери, – сказал я.
Он кивнул головой, бронзовой от солнца.
– Великий дух говорит, что ты – смелый мужчина. Мы награждаем тебя премией. Это отличный вампум, – сказал Умани.
– Это не совсем та награда, о которой я говорю, – возразил я. – Вы мне достаточно платите. И я говорю не о деньгах.
– Тогда скажи честно вождю, что ты хочешь, и мы это дадим.
– Я хочу, чтобы вы перестали морочить мне голову своим экспериментом. Я хочу знать, что вы делаете, и я хочу знать, почему Ф. пытается вас остановить.
Мы глядели друг на друга. В облачных индейских глазах была неукротимая ярость, и я думал, что он откажется. Но он не отказался.
– Ну, что же, мистер Спейс, – сказал он. – Ваша просьба вполне оправдана, и вы заслужили право на ее удовлетворение. Пожалуйста, следуйте за мной, и я вам все объясню.
Он повернулся к своей лабе, я пошел за ним. Варлаг заслонил передо мной дверь. Лысый. Кулаки – кувалды, красные глаза. Огромная глыба бойцового мяса – он выглядел так, будто всю жизнь сдерживался, чтобы не пустить мне пулю в лоб.
– Велите вашему двоюродному брату не строить из себя буйнопомешанного, – сказал я Умани. – Скажите ему, что я приглашен на вечеринку…
– Позволь мистеру Спейсу войти. Отойди в сторону…
Варлаг отодвинулся, пожирая меня взглядом. Я ответил ему тем же и вошел в лабораторию.
Все лабы для меня выглядели одинаково. Эта походила на лабораторию Ната Оливера, которая, в свою очередь, походила на все остальные. Трубки, баки, колбы, искры, провода, кабели, булькающие флюиды. Одна из голов Исмы склонилась над окуляром какого-то прибора на одном из дальних столов, две другие головы, когда я вошел, обернулись ко мне.
– Сэм, я не думала, что папочка…
– Откроет мне семейные секреты? – ухмыльнулся я. – Я заслужил инфо, и вы это знаете.
Умани-индеец кивнул, сложив руки на груди. Ему нравилось играть в вождя. Жаль только, что тело его было в обычном деловом костюме. Ему явно не хватало перьев, бычьей кожи, а также рогов буйвола. Исма была рада мне.
– Мне очень не по душе было скрывать от вас что-либо, Сэм, но папочка настаивал, чтобы я держала язык за зубами.
– Угу. Это правда. Вождь велел дочери держать рот закрытым.
– А сейчас мы ему расскажем все. Правда, папа?
Варлаг с безумными глазами встал между нами.
– А я говорю, этот дешевый шпик не узнает от нас ничего, – прохрипел он. – Он может работать на Ф.: пытается разнюхать наши секреты!
– Варлаг, ты чертов дурак! – рявкнул Умани. – Немедленно оставь нас, ты только что оскорбил человека, который спас нашей Исме жизнь!
– Я настаиваю на том, что это все могло быть подстроено! – зарычал Варлаг.
– Прочь! Убирайся с дороги, – потребовал Умани. Варлаг убрался, сожрав меня взглядом на прощание.
– Я должен извиниться за своего двоюродного брата, мистер Спейс, – сказал доктор Умани. – Он работал днями и ночами. Все эти покушения на меня совершенно разболтали ему нервы. Кроме того, в облике жирафоглава я был не лучшим сотрудником при лабораторных исследованиях.
– Забудем это, – сказал я. – Просто расскажите мне, что там происходит в ваших экспериментах?
– Ах, ну, конечно, – Умани подошел к отгороженному квадратному участку в углублении пола, оно было расчищено от хлама, пустое место.
– Шары, моя дорогая, – сказал он Исме.
Она принесла ему два красных резиновых шара, один больше другого.
– Угу. Ты видишь наши шары, – буркнул Умани. Он бросил их на чистый пол. Шары подпрыгнули и повисли в воздухе. Маленький шар принялся облетать вокруг большого.
– Что за чертовщина? – спросил я. – Что должна доказать эта пара странных шаров?
Умани адресовал мне хмурую индейскую улыбку.
– Бледнолицый не дает вождю возможности сказать. Закрой рот и смотри на шары.
– Шары показывают вращение Земли вокруг Солнца, – сказала Исма. – Обычно орбита Земли ровная, но она может быть дестабилизирована.
Умани щелкнул тумблером, и маленький шар стал пьяно болтаться. Наконец, он потерял контакт и упал на пол.
– Я все еще не вникаю, – сказал я.
Умани свел вместе черные брови чарроки, нахмурившись.
– Земля в опасности. Она более нестабильна. Естественная ее орбита вокруг Солнца уже изменена. В таком же положении и Марс. Всеми планетами в Солнечной Системе скрыто манипулируют, хотя средний гражданин Системы еще не воспринимает перемен.
– Да что вы говорите! – удивился я.
– Разве это не очевидно? Кто-то меняет орбитальные образчики всех тел в нашей Солнечной Системе. Изменения еще не критические, но опасность очень велика. Если не противопоставить что-либо этим орбитальным изменениям…
– Гусь будет зажарен! А вы пытаетесь не дать его зажарить, верно? – я, наконец, сообразил, что хотел сказать док.
– Именно. Мой эксперимент, которому я дал кодовое обозначение ОРСТА, орбитальный образчик, стабилизация орбиты. Но я сталкиваюсь с ужасными трудностями. Я не уверен, что сумею закончить вовремя и спасти Систему.
Я устроился на скрытом древесном рабочем стуле и попытался усвоить информацию.
– Чего я не понимаю, – задумчиво произнес я, – так это – зачем? Зачем кому-то надо пытаться разладить Систему? Если девять планет со всеми спутниками отправятся ко всем чертям, разве тот, кто стоит за всем этим, не составит им компанию?
Умани вздохнул.
– Думаю, нет. Кто бы не вызвал эти орбитальные изменения, он, очевидно, имеет базу за пределами Системы, и последней фазой разрушения он, без сомнения, будет руководить оттуда. Только подумайте: перевести девять планет на встречные орбиты. Космическая игра камешками, в которую играет злой ребенок.
– С какой целью? – настойчиво повторил я.
Умани пожал плечами.
– Не могу догадаться. Пути бледнолицых непонятны индейцу. Великий дух гневается. Вождь смущен.
– Вы единственный ученый, работающий над этой проблемой?
– О, небо, нет. Я поддерживаю контакты с десятками других по всей Системе. Но, похоже, к решению приблизился я один. Вот почему моя глупая мысль постоянно на мушке.
Я хлопнул в ладоши.
– Вот значит как! Вот какая жестянка с бобами. Всю Систему ко всем чертям. Кто бы за этим ни стоял, он на пустяки не разменивается.
– Папа думает, что это может быть Кэйн, – выложила Исма. – И поскольку он устроил мое похищение, эта идея резонна.
Я вздрогнул.
