страшно отекла, раздулась до самого колена, и когда я задрала повыше юбку, он увидел огромные фиолетовые синяки, царапины и кровоподтеки. Пусть говорит после этого, что у меня мания преследования!
Райнхард подошел к телефону и позвонил нашему домашнему врачу.
— Моя жена немного ушиблась, — услышала я его голос из коридора. — Доктор Бауэр приехать не может, — объявил он мне, — велел привезти тебя к нему.
Муж принес мне правый ботинок и одну из своих домашних тапок. Я оперлась на его руку и прошлепала к двери. Когда же я уже сидела в машине, меня вдруг пронзила мысль: мы сейчас поедем совсем не к доктору, а на свалку или в каменоломню, и там мой неверный пришибет меня автомобильным домкратом!
Но нет, мы ехали в правильном направлении, на Вахенберг Райнхард не свернул. Вдруг он резко затормозил:
— Ты мне только вот что скажи, — нервно спросил он, — с чего ты взяла, что Сильвия убила Удо?
Наверное, не очень дипломатично в данной ситуации упоминать Герда Трибхабера? Накануне я сдуру все открыла Сильвии и поплатилась, а теперь вот Райнхард пристал! А я, можно сказать, на одной ноге, сопротивляться не смогу! Но если сказала А, надо говорить и Б.
— Ты убрал с ночного столика Удо бутылку с отравленным соком и выбросил ее в наш мусорный контейнер, — произнесла я, — надо думать, по просьбе Сильвии. И никто тебе не поверит, что ты ничего не знал о ее махинациях.
— Секундочку, — перебил он. — Ладно, признаюсь, я спал с Сильвией, ты меня довела, сама виновата, нечего было вечно ломать комедию! Я действительно забрал бутылку со столика Удо, и меня об этом просила Сильвия! Но на то у нее была особая причина, уважительная!
Он стал рассказывать, что Удо, как утверждает Сильвия, разводил в соке свои сердечные таблетки, чтобы легче было глотать. Если бы врач обнаружил на столике бутылку, пришлось бы отдавать сок на экспертизу, делать анализ, черт знает сколько времени бы потребовалось, зачем было все осложнять.
— Так вот, она и попросила, когда мы ей тогда звонили, чтобы о смерти мужа сообщить, бутылку эту тихонько взять и спрятать! — заключил Райнхард.
— Ну и дурак же ты! — крикнула я. — Поверил этой чуши! Таблетки разводят в стакане, целая бутылка не нужна! А в сок подмешали не таблетки, а сердечные капли, да еще столько, что быка свалить можно! На ночном столике не было никакого стакана, зато лежала чайная ложечка, чтобы принимать капли! Сильвия — убийца, а ты — ее сообщник!
Райнхард все больше бесился, чувствовал, что его загоняют в угол. И решил нахамить мне в ответ, нападение — лучшая защита.
— Да если бы ты не наставила мне рога с Удо, я бы в жизни с Сильвией не связался. Сама знаешь, она не в моем вкусе!
— Давай двигай, — прошипела я, — поздно уже. Доктор ждет! Я, в отличие от тебя, никогда налево не гуляла.
Сильвия не в твоем вкусе, а Удо уж точно — не в моем! Не веришь — не надо, дай мне выйти из машины! Ни минуты не хочу больше с тобой здесь оставаться!
Это подействовало, и он поехал дальше. До самой клиники мы оба молчали. Там я с трудом вскарабкалась по лестнице. Райнхард не протянул мне руку помощи, уселся в приемной и тупо уставился перед собой.
Доктор Бауэр помог мне сесть в кресло для обследования. Первым делом он хотел знать, как я сподобилась так себя покалечить.
— Упала!.. — крикнул муж через открытую дверь.
— Не с вашей ли помощью? — засмеялся доктор.
В последующие несколько дней мне такой вопрос задавали часто.
— С лестницы в подвал, — добавила я.
— А бинты? Кто же их накладывал? — расспрашивал доктор и, качая головой, разматывал все, что наваяла на моей ноге Лара. — Завтра ждите новых синяков и гематом. Ночью немного поболит, но перелома, к счастью, нет. Я вам дам мазь от отеков и обезболивающее. А вашему мужу придется несколько дней носить вас на руках!
Я не выдержала:
— Доктор, помните, вы приезжали тогда, когда Удо умер? Скажите, это правда, что он не мог глотать таблетки?
Доктор Бауэр задумался:
— Вообще-то я не имею права давать сведения о моих пациентах, даже о покойных. Спросите лучше у его вдовы, как мы мучились: некоторые лекарства с огромным трудом удается достать в жидкой форме.
Ага, слышали?! Пусть Райнхард знает — я права!
На обратном пути он снова неожиданно остановился, вспомнил кое-что важное.
— Слушай, быть не может, — встрепенулся он, — она не убийца. Ты же на моих глазах выпила весь сок, что еще оставался в бутылке! Или ты ведьма? Может, тебя яд не берет, которым можно быка свалить?
Тут уж я ему все выложила:
— Это была совсем другая бутылка! Я хотела тебя проверить, хотела посмотреть, будешь ли ты смотреть спокойно, как я помираю!
Райнхард как с цепи сорвался:
— Господи! Что ж это у меня за баба безмозглая?! — заорал он на диалекте. — Не стал бы!
Потом он взял себя в руки и договорил уже сдержанней на том же своем швабском диалекте. Конечно, он испугался, что у меня сейчас сердце не выдержит, лекарства-то ведь еще оставалось в бутылке немало.
— Ту бутылку я припрятала, Герд сделал анализ, и теперь я могу доказать… — похвасталась я.
Муж резко развернул машину и двинул по самой середине улицы.
— Едем к Сильвии, — решил он, — пусть сама все объяснит!
Я подняла бунт. Уже поздно, не время для визитов, да еще без предупреждения! Райнхард же, наоборот, считал, что слишком накалились страсти, пора бы и пар выпустить. Самое время неожиданно заявиться и побеседовать. Неужели он в конце концов принял мою сторону?
Но у меня сил никаких уже не было.
— Райнхард! — взмолилась я чуть не плача. — Не могу я больше. Болит все! Мне бы таблетку принять, ногу помазать и в кровать! Давай завтра, а?
Он сжалился и повернул домой.
Дети еще не спали, но уже сонные сидели перед телевизором. Райнхард прогнал всех спать. Со мной мог бы быть и поласковей, между прочим! А я, кроме прописанного болеутоляющего, проглотила еще снотворное, чего обычно не делаю.
Ночью я все-таки проснулась. Что-то теплое давило на мою истерзанную конечность. Безобразие, подумала я, только заснула… Но Райнхард мирно храпел на почтительном расстоянии от меня, на своей половине кровати. Меня звал Йост:
— Мне страшный сон приснился, — промычал он и прижался ко мне всем телом.
Ну ладно, для восьмилетнего сыночка у меня всегда найдется местечко, даже если ноет больная нога.
К несчастью, меня мой сон тоже не радовал. Мне приснилась завтрашняя встреча с Сильвией. На этот раз она разливала чай «эрл грей» из старинного чайника, который я привезла из Шотландии еще студенткой. Квадратный зеленый чайник куплен был у старьевщика. Шесть долгих недель я осторожно таскала его завернутым в свитер в рюкзаке. Этот чайничек напоминал мне о моем первом самостоятельном путешествии, которое я сама себе оплатила, он был моим личным сокровищем, и только самые дорогие,
