Она кивнула коротким рывочком.
Капитан поблагодарил и попрощался, а инспектор любезно отправился провожать.
Надо было звонить в Майами.
Дункан набрал по служебной линии код, ожидая услышать голос приятеля — они всегда еще перебрасывались «за жизнь», но услышал другой голос, сообщивший, что «начальник на территории», но свяжется, когда прибудет. Не успев повесить одну трубку, он снял другую — дежурный докладывал, что Коннерс привез бумаги на почерковедческую экспертизу, но сам сразу уехал.
Капитан велел передать бумаги в отдел.
Он с утра включился в свой нормальный режим, естественный даже неприятными мелочами, потому что и они входили в привычное целое, и не то чтобы забыл вчерашний разговор с Коннерсом — он о нем просто не вспомнил, и теперь странный сюжет возник в памяти, как просмотренный на ночь фильм из разряда «фикшен» с содержанием, может быть любопытным, но ни в коем случае не относящимся к жизни.
От такого несхождения Дункан почувствовал неудобство и в теле, и в кресле.
Отвлекла физиономия инспектора, где отчетливо проглядывались «соображения», тот, едва ступив в кабинет, высказал оба сразу:
— Недоговаривала, согласны, сэр? И между прочим, приятной телкости баба.
Капитан неопределенно кивнул. Гостья совершенно схожего типа с женой, поэтому разглядывать не хотелось, а недоговаривала — это точно, однако могло быть, что по самым ничтожным для их дела причинам.
Но не это сейчас задержало вступить в разговор с подчиненным — чуждый реальности сюжет вдруг придвинулся, и оказался хотя не в этом пространстве, но ближе прежнего.
— Сэр, смотаюсь-ка я в охранное агентство и посмотрю, действительно ли она выходила в половине седьмого.
— Прекрасный план, съезди.
— Лицо у вас какое-то необычное.
— Какое?
— Задумчивое.
— Ну и проваливай.
Родившаяся идея уже начинала нравиться.
И за это можно было угостить себя сигаретой.
У нее был абсолютный музыкальный слух, но несильные и глуховатые связки. Да и вообще петь Лиза никогда особенно не любила. Но ужасно любила свистеть. Вполне художественно. Для себя, разумеется.
Лиза шла и насвистывала, и голова двигалась в такт внутреннему оркестру, исполнявшему прелестную увертюру Россини к «Сороке-воровке». Недаром на эту оперную музыку ставят балетные партии — ноги сами стремятся вверх на носки, чтоб задвигаться быстрым высоким шагом.
Как можно так гениально придумать? И из каждого звука струится свет.
Раз можно одному, значит, и другие способны до чего-то подняться.
Пусть яйцеголовые книжники изобретают любые свои философии, а она знает, что в основе всего свет, с которым вместе человек способен на что угодно.
Мобильный телефон просигналил об sms-сообщении.
Лизе хватило быстрого взгляда — ее вызывают на встречу.
Что-то экстренное, так как плановая встреча должна была состояться только через неделю.
По сути, реализация возникшего замысла требовала решить только один «технический вопрос», и капитан уже понял, как это сделать, однако пришлось отвлечься — Майами проклюнулось на служебном проводе.
Дункан взял трубку и услышал громкий голос приятеля:
— Соскучился?!
— Не очень.
— А какого тогда рожна?
И не дожидаясь ответа спросил, как у Дункана течет холостая жизнь, и снова не дожидаясь, уверенно предположил: «что ни день, то новая девка». Затем прозвучала жалоба:
— А моя скандалит все время по мелочам, обрыдло!
Дункан лет двадцать назад был свидетелем на их свадьбе.
— Передавай ей привет.
— Ладно.
— Слушай, товар к нам с нарастанием прет. У нас уже цены сбросили.
— А точно по нашему трафику?
— Точно.
В трубке озадаченно замолчали.
Затем приятель коротко сообщил:
— Не очень, конечно, хорошее известие, но потерпи самую малость. И давай на этом сегодня закончим. О'кей?
Сказано было с той понятной интонацией, что у них намечается нечто серьезное.
Служебная связь почти безопасна в смысле информационных утечек, однако когда готовят очень масштабную операцию, не любят вот такого «почти», проведение операции, стало быть, намечено на ближайшее время — это немного утешило.
Судя по часовой стрелке, инспектор уже прибыл в охранное агентство.
Капитан позвонил туда и понятным обоим намеком объяснил «техническую задачу».
К полудню сотрудник, закончивший графологическую экспертизу, попросился с докладом.
Капитан, вспомнив про письмо, пригласил.
Но тут же невесть откуда явилась волна протеста, требуя прекратить балаган с идиотским переселением душ. Волна хлынула к голове, Дункан напрягся, чтоб не пустить… ударившись о преграду поток отступил… собрался, попробовал еще раз… но потерял прежнюю силу, и негодующие остатки начали утекать в неизвестную глубину…
Капитан пожал через стол руку, приглашая эксперта сесть.
Внутри замирал подавленный бунт при полной неясности — кто с кем или против кого боролся. Еще прислушиваясь, Дункан взял письменное заключение, но попросил изложить основные выводы на словах.
— Абсолютно уверенно могу сказать вам, сэр, почерк в письме и в старых врачебных картах восьми- девятилетней давности — один и тот же.
Капитан сам не знал — неожиданный это для него результат или нет.
— Удалось обнаружить отпечатки пальцев на бумаге и на конверте. Здесь опять же имеется совпадение с отпечатками доктора, которые занесены в нашу картотеку. Других отпечатков на письме нет, но конверт, конечно, захватанный.
Итак, доктор жив-здоров, и именно он написал это письмо — теперь Дункан все-таки понял, что хотел совсем не этого результата — он хотел разоблачения откровенной фальшивки.
Понадобилась пауза, чтобы переварить информацию.
Эксперт, любезно подождав, продолжил:
— Есть одна дополнительная деталь. Возможно, и незначимая, не мое дело ее трактовать.
