года. И вот тогда другой монгольский народ, манчжуры, завоевал Китай и правил им вплоть до 1912 года. В это же время на восток продвигалась и Россия, завоевывая все более важное положение в мировой политике. Расширение этой громадной державы старого света, не принадлежащей полностью ни востоку, ни западу, имеет большое значение в истории человечества. Эта экспансия в значительной мере объясняется появлением христианского степного народа, казаков, которые творили границу между феодальным земледелием Польши и Венгрии на западе, и татарами на востоке. Казаки являлись как бы Диким Востоком Европы, во многих отношениях схожим с Диким Западом Соединенных Штатов средины XIX века. Каждый в России, у кого земля горела под ногами, и преступник, и невинно преследуемый, мятежные крестьяне, религиозные сектанты, воры, бродяги, убийцы - все они искали спасения в южных степях, где сражались за жизнь и свободу против Польше, России и против татаров. Но даже многие татары сбегали к казакам. Постепенно этот степной пограничный народ начали привлекать к службе в императорской российской армии, точно так же, как и из шотландских горцев тоже были сформированы отдельные британские полки. Казакам выделили новые земли в Азии. Там они стали барьером против монгольских кочевников, поначалу в Туркестане, а затем и во всей Сибири, вплоть до Амура.
Нам не известны точные причины внезапного ослабления монгольской энергии в XVII-XVIII веках. На протяжении двухсот-трехсот лет со времен Чингиза и Тамерлана, Средняя Азия не только отказалась от власти над всем миром, но и пришла к абсолютной политической немочи. Этому могли быть причиной перемены климата, неизвестные нам эпидемии, заразные болезни типа малярии; но, вполне возможно, что это отступление монгольского мира имеет переходной характер, если измерять его масштабами истории. Некоторые исследователи предполагают, что распространение среди монголов буддизма в значительной мере повлияло на смягчение их обычаев и усмирение воинственных желаний. Во всяком случае, уже с XVI века монголы не только не мечтают о завоеваниях, но наоборот, сами подверглись насилию, поджимаемые Россией с запада, и Китаем - с востока.
В течение всего XVII века казаки из европейской России продвигаются все дальше и дальше на восток и поселяются там, где только имеются возможности, способствующие земледелию. Кордоны фортов и станиц создавали движущуюся границу всех этих поселений с юга, где все еще кочевали грозные и воинственные туркмены; с северо-востока же у России не имелось никаких границ, пока она не добралась до Тихого Океана.
Глава пятьдесят четвертая
АМЕРИКАНСКАЯ ВОЙНА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ
В третьей четверти XVIII столетия Европа была разделена и рассорена, в ней не имелось никакой общей политической или религиозной идеи, и в то же самое время человеческое воображение было в значительной мере разбужено книгами, картами и морскими путешествиями; к тому же Европа все еще была способна господствовать на всех побережьях мирового океана, пускай даже беспорядочно и хаотично. Все это были бесплановые и нескоординированные порывы предприимчивости, основанные на временном и практически случайном превосходстве европейцев над остальной частью человечества. Благодаря этому превосходству, новый и практически пустой еще американский континент заселился пришельцами в основном из западной Европы, а Южная Африка, Австралия и Новая Зеландия открывали перед европейцами практически те же перспективы.
Основным мотивом путешествий Колумба или Васко да Гама был извечный мотив всех морских экспедиций - торговля. На востоке, где цвели многочисленные и производительные общества, торговля оставалась основной пружиной экспансии европейцев, основывавших фактории в надежде, что они смогут возвратиться домой, где можно будет тратить заработанные деньги. В Америке же, население, находящееся на значительно более низком уровне развития, вовсе не способствовало развитию торговых отношений, поэтому нужен был совершенно иной мотив для колонизации; таким стали поиски золота и серебра. Тем более, что шахты испанской Америки давали громадные количества серебра. Теперь уже европейцы отправлялись в путь не только как вооруженные купцы, но и как горняки, искатели земных плодов и плантаторы. На севере источником поисков были меха. Шахты и плантации требовали постоянных поселений, и те, кто тут появлялся, селились уже навсегда. Помимо этого здесь селились: английские пуритане, которые в начале XVII века сбегали от религиозных преследований, люди, которых Оглторп49 выселил в Джорджию из долговых тюрем; под конец XVIII века голландцы начали высылать собственных сирот на Мыс Доброй Надежды. В XIX же веке, особенно после введения в строй океанических пароходов, наплыв европейцев на пока что пустующие территории Америки и Австралии был настолько велик, что казался чуть ли не новым переселением народов.
Таким вот образом появились новые европейские сообщества, и европейская культура овладела территориями гораздо более обширными, чем те, на которых сама развивалась. Все эти новые общества, несущие с собою на новые земли готовую цивилизацию, вырастали без всякого плана и совершенно незаметно; европейская государственность их не предусматривала и даже не знала, как к ним относиться. Европейские политики и министры смотрели на них только лишь как на экспедиционные поселения, на источники доходов, 'имения', 'колонии', хотя живущие здесь люди давно уже обладали ясным чувством своего общественного отличия. К ним же относились как к беззащитным колониям, во всем зависимым от метрополии, хотя здешнее население так далеко зашло уже в глубину суши, что ей никак не угрожали карательные экспедиции со стороны побережья.
Нельзя забывать, что до самого конца XIX века связником с заморскими странами был океанское парусное судно. На суше же самым скорым средством сообщения до сих пор оставалась лошадь, ограничивающая единообразие и крепость политической системы.
В конце XVIII века две трети северной части Северной Америки принадлежали британской короне. Франция из Америки ушла. За исключением португальской Бразилии, пары небольших островов и малых территорий, остающихся в руках англичан, французов, датчан и голландцев - Флорида, Луизиана, Калифорния и весь юг Америки принадлежали испанцам. В британских колониях к югу от Мэйна и озера Онтарио ранее всего выяснилось, что парусник - это совершенно недостаточное средство, чтобы удержать эти заморские общества в единой политической системе.
Все эти британские колонии были слишком разнородными в плане их характера и происхождения. Это были поселения как английские, так и французские, шведские и голландские; в Мэриленде проживали британские католики, а в Новой Англии британские ультрапротестанты; фермеры Новой Англии сами обрабатывали свои поля и осуждали рабство, зато британские же плантаторы в Вирджинии и на юге закупали огромные массы чернокожих невольников. При подобных общественных отношениях не могло быть и речи о каком-либо всеобщем единстве. Чтобы попасть из одной колонии в другую, следовало предпринимать морское путешествие вдоль побережий, не менее сложное, чем переправа через океан. Единство, которому противостояли условия и происхождение всех этих британских американцев, было вынуждено сделаться реальностью, благодаря глупости и самолюбию лондонского правительства. Все эти новые колонии были обложены налогами, им не дали голоса по вопросу распоряжения этими средствами; вся их торговля была отдана на откуп британским интересам; опять же, британское правительство поддерживало весьма выгодную торговлю рабами, несмотря на протесты Вирджинии, которая - хотя и охотно пользовалась рабским трудом - опасалась, что в конце концов ее зальет вторжение чернокожих варваров.
Англия в это время стремилась к укреплению монархии, и сопротивление и глупость Георга III (1760 - 1820) в значительной мере стали причиной начала войны между метрополией и колониями.
Конфликт усилился благодаря изданию постановлению, особым вниманием окружившего Восточно- Индийскую Компанию, ограничивая тем самым права американского флота. Тогда горстка людей, переодетых индейцами, затопила в Бостоне (1773 г.) три поставки чая, ввезенного на новых условиях. Война же вспыхнула в 1775 году, когда британское правительство пожелало арестовать в Лексингтоне, неподалеку от Бостона, двух американских деятелей. Первые выстрелы были сделаны в Лексингтоне с британской стороны; первая битва произошла под Конкорд.
Так началась американская война за независимость; но более года колонисты не желали рвать связей с родной страной. Только лишь в средине 1776 года конгресс восставших штатов выпустил 'Декларацию Независимости'. Верховное командование принял на себя Джордж Вашингтон, который, подобно многим выдающимся колонистам тогдашнего времени, получил боевой опыт в войнах с французами. В 1777 году английский генерал Бурджойн, который хотел добраться до Нью Йорка со стороны Канады, понес
