– Тогда принеси мне поесть и выпить.
Я прошел к самому дальнему столику в темном углу. Оттуда я мог видеть дверь. Затем прислонил копье и щит к стене, положил меч перед собой. Затем приготовился ждать.
Но ждать не пришлось. Едва я успел устроиться за столом, как хозяин поставил передо мной большую кружку горячего ка-ла-на. Она обожгла мне руки. Я сделал большой глоток обжигающей жидкости и он прокатился по мне жидким огнем. Вкус у него был омерзительный, но напиток согрел меня и привел в хорошее настроение. Мне даже захотелось смеяться, что я и сделал.
Жители Тарны, сидевшие за столами, посмотрели на меня, как на сумасшедшего. Изумление ясно отразилось на их грубых лицах. Этот человек смеялся! Я подумал, что в Тарне люди не часто смеются.
Таверна была грязная и темная, но кал-да примирил меня с ней и с ее унылыми посетителями.
– Говорите, смейтесь, – обратился я к ним, ведь они не проронили ни слова с момента моего появления. Я посмотрел на них. Затем сделал глоток и почувствовал, как горячие круги завертелись у меня перед глазами. Я схватил копье и постучал по столу.
– Если вы не умеете говорить, не хотите смеяться, тогда пойте!
Они были уверены, что попали в компанию сумасшедшего. На меня, наверное, подействовал кал-да, но мне хотелось расшевелить этих серых бессловесных людей. Но люди Тарны отказывались нарушить молчание.
– Вы что, не знаете языка, – спросил я, обращаясь к ним на языке, который был наиболее распространен в городах Тарна. – Это ваш язык?
– Наш, – пробормотал один.
– Тогда, почему вы молчите? – спросил я с вызовом.
Никто мне не ответил.
Пришел хозяин с хлебом, медом, солью и, к моему удивлению, с громадным куском жареного терока. Я набил рот едой и запил все куском кал-да.
– Хозяин! – крикнул, стуча по столу копьем.
– Да, воин, – отозвался тот.
– А где рабыни?
Хозяин, казалось, онемел.
– Я желаю видеть танец девушек!
Люди Тарны были в ужасе. Один прошептал:
– В Тарне нет рабынь.
– Увы! – воскликнул я. – Ни одной потаскухи во всем городе!
Два или три человека рассмеялись. Наконец-то я расшевелил их.
– А эти существа, которые бродят по улицам в масках из серебра, действительно женщины? – спросил я.
– Действительно, – ответил один из людей, подавив смех.
– Сомневаюсь, – воскликнул я, – может мне притащить сюда одну из них, пусть станцует для нас?
Люди расхохотались.
Я изобразил, что поднимаюсь на ноги и охваченный ужасом хозяин замахал на меня руками и принес еще кал-да. Он решил напоить меня, чтобы я после этого смог только свалиться под стол и заснуть. Некоторые люди подошли к моему столу.
– Откуда ты? – спросил один осторожно.
– Я всю жизнь прожил в Тарне, – сказал я. Громкий хохот был мне ответом.
И вскоре, отбивая такт копьем, я стал петь песни – дикие пьяные военные песни, которые научился много лет назад у бродячих торговцев, песни любви, одиночества, песни о великолепных городах, о красивых полях, лесах и морях планеты.
Кал-да этой ночью лился рекой и трижды потный, но довольный хозяин, менял масло в висячих лампах. Люди с улицы, оглушенные звуками, доносившими из таверны, заходили и вскоре присоединялись к нашему веселью. Входили и воины, но вместо того, чтобы наводить порядок, они скидывали шлемы, наполняли их кал-да и присоединялись к нам, чтобы есть и пить, а также петь.
Огни в лампах замигали и погасли. За окном уже пробивался мутный рассвет. Многие уже ушли, другие валялись под столами или по углам комнаты. Даже хозяин спал, опустив голову на стойку. За ним стоял огромный котел с кал-да, впервые за эту ночь пустой и холодный. Я протер сонные глаза. Кто-то положил мне руку на плечо.
– Проснись, – услышал я.
– Это он, – сказал другой голос, показавшийся мне знакомым.
Я с трудом поднялся на ноги и оказался лицом к лицу с заговорщиком с желтой, как у лимона, кожей.
– Мы ждем тебя, – сказал другой голос и теперь я увидел солдата, которого встретил у ворот. За ним в голубых шлемах стояли еще трое.
– Это вор, – сказал желтолицый, указывая на меня. Его рука указала на стол, на котором лежал полупустой мешочек с монетами.
