– …для тарианской рабыни, – добавил он и сунул ей в рот ещё кусок мяса. – Завтра, прелестная Африз, я ещё дам тебе чего-нибудь надеть…
Она благодарно взглянула на него.
– …колокольчики и ошейник… – сказал он.
В её глазах появились слезы.
– Могу ли я доверять тебе? – спросил Камчак.
– Нет, – ответила она.
– …ошейник и колокольчики, – повторил он. – Но я украшу их алмазными нитями, чтобы все, кто увидит тебя, знали, что твой хозяин может запросто предоставить тебе то, без чего ты вынуждена ходить.
– Я ненавижу тебя, – сказала она.
– Великолепно, – произнес Камчак, – великолепно!
Когда девушка закончила есть, Элизабет принесла ей чашу воды, налив её из кожаного меха у двери.
Африз выпила воду и протянула сложенные руки Камчаку. Того это озадачило.
– Ты, разумеется, закуешь меня в наручники и посадишь на ночь на цепь?
– Да пока ещё рано… – заметил Камчак.
В глазах Африз на мгновение вспыхнул страх, но потом она, овладев собой, решилась:
– Ты сделал меня рабыней, но я все ещё Африз из Тарии. Ты, тачак, можешь убить Африз, если это обрадует тебя, но знай, что она ни-ког-да не послужит твоим наслаждениям. Ни-ког-да!
– Что ж, – сказал Камчак, – сегодня я довольно пьян.
– Ни-ког-да! – повторила Африз из Тарии.
– Я замечаю, – сказал Камчак, – что ты никогда не зовешь меня господином…
– Я ни одного мужчину не зову господином, – ответила девушка.
– Я очень устал, – зевая, проронил Камчак, – сегодня у меня был трудный день.
Африз задрожала от гнева, все ещё держа запястья скрещенными.
– Я могу сбежать, – сказала она.
– Может, после, – сказал, не слушая её, Камчак, – я дам тебе алый шелк для одеяния и шкуры ларла…
– Как тебе будет угодно, – сказала она.
Камчак похлопал её по плечу.
– Сегодня, – сказал он, – я не буду сажать тебя на цепь или сковывать наручниками.
Африз была совершенно сбита с толку. Я заметил, как её быстрый взгляд опять метнулся в сторону седла с кайвами.
– Камчак пожалеет, – произнесла девушка.
– Помнишь, – спросил Камчак, – пир у Сафрара?
– Конечно, – настороженно сказала она.
– Помнишь, как тебе принесли духи? Ты что-то сказала про дерьмо боска… Как благородно ты поступила, пытаясь спасти зал от этого самого неприятного и отвратительного запаха…
Африз молчала.
– А ты не припомнишь, – спросил Камчак, – что я тебе тогда сказал?
– Нет! – вскричала девушка, вскочила на ноги, но Камчак метнулся к ней, скрутил её и перебросил через плечо.
Она извивалась и дрыгалась, пинаясь и колотя руками и ногами по его спине.
– Слин! – кричала она – Мерзкий слин! Слин! Слин!
Я спустился вслед за ними по ступенькам фургона. От теплого весеннего воздуха меня снова развезло, чувствуя неприятную отрыжку от паги, морщась, я с трудом раскрыл здоровенный навозный мешок, обычно лежащий у левого заднего колеса фургона.
– Господин! – визжала Африз.
– Ты не зовешь мужчин господами, – напомнил Камчак и засунул прелестную Африз из Тарии головой вперед в мешок, несмотря на то что она орала, брыкалась и пиналась.
– Господин! – кричала она – Господин! Господин!
Я был полусонным от паги, но все равно помню, как бугрился и шевелился мешок, когда она возилась внутри. Затем Камчак завязал отверстие в кожаном мешке и устало поднялся.
– Я очень устал, – сказал он. – Сегодня был какой-то тяжелый и опустошительный день.
Я поднялся за ним в фургон, где мы и завалились спать.
Глава 12. КАЙВА
