– Может, заключим пари? – предложил Гарольд.
Человек сжал кулаки.
– Тачакский слин, – процедил он сквозь зубы.
– Не будем ссориться, – остановил их Сафрар. Давайте лучше я представлю вам Ха-Кила из Порт-Кара, командира наемных тарнсменов.
– А известно ли Сафрару, – обратился я к воину в кожаном одеянии, – что ты получал деньги от тачаков?
– Конечно, – ответил Ха-Кил.
– Ты, наверное, полагаешь, – хохотнул Сафрар, – что это может вызвать мое неудовольствие и тебе таким образом удастся посеять разногласие между нами, твоими врагами? Знай же, Тэрл Кэбот, что я – торговец и хорошо понимаю характер людей и власть денег. Я возражаю против сотрудничества Ха-Кила с тачаками не больше, чем возражал бы против того, что вода имеет свойство течь, а огонь – гореть. Как, впрочем, и против того, что никому больше не удастся оставить Желтый Бассейн живым.
Я не уловил никакой связи его слов с упоминанием о Желтом Бассейне, но, взглянув на Гарольда, заметил, как он внезапно побледнел.
– А как получается, – поинтересовался я, – что Ха-Кил из Порт-Кара носит на шее медальон Ара?
– Некогда мне пришлось побывать в Аре, – ответил тарнсмен. – Я даже помню тебя – хотя и под именем Тэрла Бристольского – ещё по осаде Ара.
– Много времени прошло с тех пор, – заметил я.
– Твой поединок с Па-Куром, предводителем убийц, был великолепен, – признал Ха-Кил.
Кивком головы я дал понять, что принимаю его комплимент.
– Ты, конечно, можешь спросить, – продолжал Ха-Кил, – как получилось, что я, тарнсмен из Ара, нахожусь на службе у торговцев Тарии?
– Нет, – покачал я головой; мне вдруг стало понятным, что меч, некогда поднятый в защиту Ара, теперь поднимается только ради звука золота.
– На груди у меня ты видишь золотой медальон Ара. Когда-то я не пожалел собственной шкуры, чтобы заполучить его и иметь возможность покупать шелка и благовония для одной женщины. Но она сбежала с другим. Я пошел по их следу и убил её избранника, получив этот шрам на щеке. А девчонку я продал в рабство. После этого я уже не мог вернуться в славный Ар. – Он потрогал висящий на груди медальон. – И иногда сознавать это очень тяжело.
– Ха-Килу хватило мудрости, – вставил Сафрар, – отправиться в Порт-Кар, чье гостеприимное отношение к таким, как он, общеизвестно. Именно там мы впервые и познакомились.
– Ха! – воскликнул тарнсмен. – Этот маленький урт попытался тогда срезать у меня кошелек!
– Значит, вы не всегда были торговцем? – обратился я к Сафрару.
– Здесь, среди друзей, мы можем говорить с полной доверительностью, – ответил тот. – Тем более что все сказанное, надеюсь, не попадет в чужие уши. Вот видишь, я знаю, что могу вам доверять.
– Почему, интересно? – спросил я.
– Потому что вас убьют, – ответил Сафрар.
– Тогда понятно, – согласился я.
– Некогда, – продолжал Сафрар, – я работал у одного парфюмера в Тиросе. Но однажды я вышел из его лавки, совершенно случайно забыв, что у меня под туникой в тряпице спрятано несколько фунтов ароматической смолы таленд. За эту маленькую провинность мне сделали позорный надрез на ухе и выгнали из города. Пришлось мне искать приюта в Порт-Каре, где в течение долгого времени мне пришлось вести довольно безрадостную жизнь, питаясь лишь отбросами, плывущими по каналам, да промышляя кое-какими мелочами, чтобы не протянуть ноги с голоду.
– И как же вам удалось стать богатым торговцем? – поинтересовался я.
– Мне встретился один человек, высокий, довольно-таки – прямо скажем – неприятной наружности, с серым, как камень, лицом и неестественно зелеными, как трава, глазами.
Мне тут же вспомнилось сделанное Элизабет описание человека, который – на Земле! – проверял, насколько она годится, чтобы носить ошейник со вложенной в него запиской.
– Мне никогда не встречался этот человек, – заметил Ха-Кил. – Но мне хотелось бы с ним познакомиться.
Сафрар невольно вздрогнул.
– Ты и без того богат, – пробормотал он.
– И когда вы встретились с этим человеком, ваша судьба изменилась? – спросил я.
– Круто изменилась, – подтвердил Сафрар. – Фактически именно он сделал мне состояние и много лет назад отправил сюда, в Тарию.
– И какой же город вы считаете своим? – спросил я.
Он усмехнулся.
– Наверное, Порт-Кар, – ответил он.
Это сказало мне обо всем, что я хотел узнать. Выросший на Тиросе и преуспевший в Тарии, Сафрар считал своим городом Порт-Кар. А этот город, подумал я, способен убить в человеке душу.
