– Это объясняет, – спросил я, – тот факт, что вы, находясь в Тарии, имеете свою галеру в Порт-Каре?
– Вот именно, – подтвердил Сафрар.
– А кроме того, – воскликнул я, осененный внезапно пришедшей мне в голову идеей, – объясняет появление бумаги, на которой было написано послание, спрятанное в ошейнике девушки с Земли! Бумага – из Порт-Кара!
– Совершенно верно, – согласился торговец.
– Послание было отправлено вами!
– Ошейник на горле девчонки был зашит в этом самом доме, – подтвердил Сафрар. – Хотя бедная дурочка в это время была без сознания и даже не подозревала о той чести, которой она удостаивается. – Сафрар рассмеялся. – Между прочим, это принесло мне некоторый ущерб: я бы не отказался иметь её в качестве рабыни в своих Садах Наслаждений. Но он и слышать об этом не хотел, сказал, что послание принести должна именно она.
– Кто «он»? – не понял я.
– Человек с серым лицом, тот, что привез сюда девчонку на тарне, накачанную наркотиками.
– Как его зовут?
– Он всегда отказывался сказать мне свое имя.
– И как вы его называли?
– Господин. Он и был господином, платил, не скупясь.
– Маленький жирный раб, – процедил сквозь зубы Гарольд.
Сафрар пропустил оскорбление мимо ушей. Он рассмеялся и снова с удовольствием потер свои пухлые ручки.
– Да, платил он очень хорошо, – повторил он.
– А почему он не позволил вам оставить девушку у себя рабыней? – спросил я.
– Она говорила на каком-то варварском языке. Как, кажется, и ты сам. План, если не ошибаюсь, состоял в том, что тачаки, прочтя записку, используют девчонку, чтобы отыскать тебя и затем убить. Но они этого не сделали.
– Не сделали, – согласился я.
– Ну, это не имеет никакого значения. Теперь не имеет, – уточнил Сафрар.
Интересно, пронеслось у меня в голове, какую смерть он мне приготовил?
– А как вы, ни разу не видев меня, уже знали о моем существовании? – спросил я.
– Серолицый мне подробно тебя описал. А кроме того, я был уверен, что среди тачаков не найдется второго с такими волосами, как у тебя.
Я почувствовал, как лицо у меня загорелось. Без какой-либо рациональной причины я иногда ощущал прилив ярости, когда кто-то из моих врагов или просто людей незнакомых упоминал о цвете моих волос.
Думаю, это осталось ещё с тех невообразимо далеких детских лет, когда моя огненно-рыжая шевелюра являлась неизменным объектом насмешек моих сверстников и предметом ценнейших умозаключений моих родственников.
– А как забавно мне было тогда на пиру упоминать о тебе и наблюдать за твоей реакцией, – признался Сафрар.
Он с довольным видом рассмеялся.
– Давай убьем его – и делу конец, – предложил паравачи.
– Не вмешивайся, – оборвал его Гарольд, – с тобой никто не разговаривает.
– Ну, отдай мне хотя бы этого, второго, – обращаясь к Сафрару, взмолился паравачи, указывая на Гарольда кайвой.
– Может, ты его и получишь, – ответил торговец.
Он поднялся на ноги и дважды хлопнул в ладоши.
Сзади, из прохода, скрытого портьерой, появились четверо. Они толкали небольшую тележку, покрытую алой материей. На тележке в углублении я увидел предмет, поиски которого заставили меня проделать такой путь, рисковать и теперь, вероятно, даже расстаться с жизнью, – я увидел золотой шар.
Никаких сомнений: это было то самое яйцо. В длину оно равнялось восемнадцати дюймам, а в самой широкой части – примерно одному футу.
– Слишком жестоко, с твоей стороны, показывать ему эту вещицу, – лицемерно заявил Ха-Кил.
– Ничего, именно ради неё он проделал такой путь и столько рисковал, – ответил торговец. – Пусть это будет ему наградой за труды.
– Ради неё был убит Катайтачак, – заметил я.
– Не только он, – сказал Сафрар, – и неизвестно еще, сколькие за неё погибнут.
– Ты знаешь, что это такое? – спросил я Сафрара.
– Нет, – ответил он, – но знаю, что для Царствующих Жрецов эта штука представляет большую ценность. – Он подошел к яйцу и провел по нему рукой. – Хотя и не понимаю, чем именно: она вовсе не золотая.
