были на них надеты, их также поместили в барак для рабочих невольниц.
Когда Раск надевал ошейник на Ингу, он погладил ладонью ее светлые, очевидно понравившиеся ему, волосы, и эта девчонка, набравшись наглости, осмелилась прикоснуться щекой к его руке. Я даже фыркнула от негодования! Она стала совершенно бесстыжей! Бывшая книжница превратилась в самую обычную распутницу. Я почувствовала непреодолимое желание выдрать у нее все эти волосы! Как я была рада и как она была поражена, когда Раск отправил ее вместе с остальными привезенными из рейда девушками в барак для невольниц, выполняющих в лагере грязную работу!
И какое негодование испытывали Инга и Рена, когда им пришлось преклонить колени перед Ютой! Они едва не лопнули от злости.
Однако Юта не позволила им подняться с земли.
– Я – Юта, – сказала она. – Я старшая среди рабочих невольниц. Все они находятся в моем подчинении. Вам также придется выполнять все мои указания. Я буду обращаться с вами так же, как со всеми остальными девушками, не лучше и не хуже. Если какие-то мои распоряжения не будут выполнены вами в точности и в срок, вы будете наказаны плетьми.
Они смотрели на Юту, едва осознавая, о чем она говорит.
– Все понятно? – спросила старшая невольница.
– Д… да… – пробормотала Инга.
– Да, – ответила Рена.
– Рабыня Эли-нор, выйди ко мне! – скомандовала Юта.
Подчиняясь ее приказу, я, прятавшаяся за спинами девушек, неохотно вышла вперед.
Инга и Рена, я заметила, обменялись довольными взглядами. Я испугалась.
– Это обыкновенная рабыня, – сказала Юта. – Такая же, как вы. Вам запрещается проявлять к ней жестокость.
– Но, Юта! – попыталась было возразить Инга.
– Иначе вас ждет наказание плетьми! – отрезала Юта.
Инга посмотрела на нее, с трудом сдерживая переполняющую ее злость.
– Вам все понятно? – спросила Юта.
– Да, – процедила сквозь зубы Инга.
– Понятно, – ответила Рена.
– Эли-нор, – распорядилась Юта, – выдай этим новым невольницам рабочие туники и потом снова приведи их ко мне. Я расскажу им об их повседневных обязанностях.
Я подвела Ингу, Рену и остальных новых девушек к стоящему в дальнем конце барака большому сундуку и выдала каждой из них по грубой короткой рубахе, в которых им придется выполнять все работы в военном лагере Раска из Трева. Все рубахи были выстиранными, тщательно залатанными и отутюженными. Некоторые из них я сама стирала и гладила небольшими горианскими нагреваемыми на огне утюгами.
Девушки выстроились в очередь. Все они были обнажены. На каждой из них был только недавно надетый на шею ошейник.
Я доставала из сундука рубаху и бросала ее очередной невольнице.
– Но ведь я прошла обучение рабыни для наслаждений! – возразила Инга, с презрением вертя в руках грубую, короткую невольничью тунику.
– Надевай, – отмахнулась я от нее.
– Я принадлежала к высшей касте! – с негодованием воскликнула Рена.
– Надевай! – настойчиво повторила я. С потемневшими от злости лицами Инга и Рена натянули на себя грубые рубахи.
– Из тебя получится хорошая невольница для грязных работ, – наблюдая за Ингой, не удержалась я от замечания.
Инга сжала кулаки в бессильной ярости.
– Из тебя тоже, – бросила я Рене. Та только закусила губу.
Я оглядела остальных девушек, с презрительными минами вертящих в руках туники для грязных работ.
– А ну, надевайте их быстрее! – прикрикнула я.
Девушки поспешно натянули на себя рубахи, и я повела их к Юте для прохождения дальнейшего инструктажа.
На четвертый день после появления в военном лагере Инги, Рены и прибывших с ними девушек тарнсмены Раска вернулись из очередного полета.
Лагерь охватило обычное связанное с их возвращением радостное волнение.
Я тоже вскочила на ноги, услышав возбужденные голоса.
– Заканчивай свою работу, – остановила меня Юта.
– Юта! – воскликнула я. – Ну, пожалуйста!
– Продолжай работать! – отрезала старшая невольница.
