возвращать такую девку на Землю. Я куплю Веллу, если за нее не заломят бешеную цену, и оставлю на Горе, сделав своей собственной рабыней. Я вспомнил, как некогда в бреду, сражаясь с ядом, я рыдал и молил ее о любви. Теперь мне это казалось совершенно невозможным, однако я не забыл, как это было. На Севере я изменился. На сей раз девка появилась в моем бреду совсем иначе. Я не звал ее и не молил о ласке и любви. В свете факелов я видел ее в загоне для рабынь, обнаженной, во власти хлыста, выставленной на продажу. И я купил Веллу. «Не возвращай меня на Землю», – умоляла она. «Я и не собирался», – ответил я. Тогда она с ужасом посмотрела на меня, а я, вернувшись в свой дом, поместил девку, которую когда-то, на Земле, звали Элизабет Кардуэл, вместе с другими невольницами.
Ивар Раздвоенная Борода быстрыми, уверенными шагами взошел на палубу. Вслед за ним, весело хихикая, предвкушая морское путешествие, на корабль поднялись его рабыни. За ними последовала куда менее веселая «золотая девушка» с сережками в ушах. Она явно не спешила. Тогда один из матросов схватил ее за шиворот и сильно толкнул к сходням. Рыдая, рабыня поднялась на палубу корабля Ивара Раздвоенная Борода.
– На спину, – приказал матрос, – и подними ноги.
Девушка повиновалась. Он надел на нее ножные кандалы, особое устройство которых не позволит ей подняться на ноги. Когда она научится быть более услужливой, веселой и доброжелательной, с нее их снимут; я не сомневался, что к тому времени, когда мы доберемся до Порт-Кара, она примется вести себя так, как хочет Раздвоенная Борода. Я посмотрел на нее. Наши взгляды встретились, и она опустила глаза, по ее щекам текли слезы. Я ее уже использовал. Она знала свое дело. Однако у меня ушло куда больше времени на то, чтобы возбудить ее, чем когда я имел дело с обычной рабыней. Мы с Раздвоенной Бородой и другими моряками быстро приведем ее в норму. Путешествие на Юг будет долгим. Обычно на то, чтобы возбудить свободную женщину, уходит треть ана – невольница часто отвечает на желание своего господина, как только он коснется ее. Я не знаю, почему так происходит. Наверное, тут есть две причины: первая – чисто психологическая. Ошейник сам по себе, как некий символ, по неизвестной мне причине быстро превращает даже самую холодную свободную женщину в рабыню, способную испытывать множество оргазмов. Может быть, они боятся, что их накажут хлыстом, если они не доставят своему господину удовольствие. Может быть, лишившись свободы выбора, вынужденные вести себя соответствующим образом, они, к своему ужасу, становятся страстными невольницами. Возможно, дело в том, что, оказавшись в полной зависимости от своего господина, они уступают инстинктам, упрятанным в самых глубинах их подсознания. Я не знаю. Вторая причина кажется мне куда более простой. Она заключается в том, что их очень часто используют. Если у их господина достаточно свободного времени, это происходит три, четыре, а то и больше раз в день.
Невольница, естественно, не имеет никаких прав. Ее можно использовать на протяжении нескольких часов. Ее желания не имеют ни малейшего значения. Частое использование рабыни учит ее отдаваться с восторгом и исключительным умением. А еще можно добавить, что рабыня, оказавшись в объятиях своего господина, должна, если он ей прикажет, под угрозой наказания хлыстом или смерти вслух выражать свои чувства и ощущения, тем самым многократно умножая и усиливая их. Таким образом ее заставляют быстрее возбуждаться, чтобы сделать наслаждение, которое испытывает она сама и ее господин, еще более изысканным. Этот приказ, иногда выраженный в самой строгой форме, заставляющий невольницу выражать вслух свои ощущения, демонстрировать их открыто, дает возможность господину узнать, где находятся ее самые слабые места и использовать эти знания в своих собственных целях. Она должна выдать себя. У нее нет выбора. Она является инструментом страсти, на котором он играет, наслаждаясь великолепной музыкой ее движений и криками. Она сама отдает себя в его власть. Не вините ее. У нее нет выбора.
Следом за последними девушками, несущими остатки моих вещей, на корабль поднялась Лия и встала рядом со мной. Затем Оттар, Горм и остальные люди Раздвоенной Бороды прошли по сходням на корабль. Тири стояла рядом со скамейкой Вульфстана, который уже держал в руках весло. Телиму приковали за шею к мачте, и она опустилась на колени.
И вот корабль Ивара Раздвоенная Борода готов отправиться в путь. Длинные шесты оттолкнули «Хильду» от берега. Горм встал у рулевого весла, установленного на корме по правому борту. Моряки подняли щиты на борт, засунули свои вещи под скамейки и взяли весла в руки. Очень медленно стройный корабль Ивара Раздвоенная Борода отплыл от берега в сторону блистающей Тассы. Весла опустились в воду, огромный красно-белый парус развернулся на мачте из игольчатого дерева. Я посмотрел на пристань. Мы с Раздвоенной Бородой подняли руки, салютуя людям, пришедшим нас проводить. Мы увидели Свейна Синий Зуб, на шее которого висел зуб ханджерского кита, выкрашенный в синий цвет. Он поднял руку. Рядом с ним на коленях стояла Бера, одна из его невольниц. А еще я заметил Бьярни из лагеря Торстейна, он помахал мне копьем, рядом с ним стояли юноша и его приятель, за которых я сражался с Бьярни на дуэли, они тоже махали мне руками. На пристани собралось много вооруженных воинов и девок.
Один из матросов помог «золотой девушке» подняться на ноги, чтобы она могла видеть происходящее, а потом снова швырнул ее на палубу.
Телима стояла у мачты, к которой ее приковали за шею. Я сердито посмотрел на нее, и она немедленно опустилась на колени. В моем кошеле лежал сапфир Шенди и тяжелый спиральный золотой браслет, который я снял с руки убитого мной курии. Вдалеке высился Торвальдсберг.
Хрольф с Востока согласился отнести стрелу войны в Торвальдсберг.
Когда он уходил из развалин зала Свейна Синий Зуб, я бросился вслед за ним, но догнал его лишь в пасанге от лагеря.
– Как тебя зовут на самом деле? – спросил я.
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Его ответ показался мне странным.
– Меня зовут Торвальд, – сказал он.
А потом повернулся и пошел в сторону Торвальдсберга.
«Меня зовут Торвальд», – сказал он. И ушел.
– Эй! – крикнул Ивар Раздвоенная Борода и, треснув меня по спине, обнял за плечи. – Отличный ветер!
В следующее мгновение он уже приступил к своим обязанностям капитана.
Я прошел между скамьями на нос и стал смотреть на море. Лия последовала за мной. Она выглядела очень соблазнительной. Я заглянул ей в глаза, потом стянул тунику с ее груди.
– Твоя рабыня мечтает доставить тебе удовольствие, – сказала она.
– Разденься, – приказал я.
Она развязала шелковистую веревку и сбросила с себя тунику.
