— Вот как?
Если каисса — болезнь, то ей поражено все мужское население Гора. Я собирался выложить золотой диск тарна за стоячее место в амфитеатре. За такие деньги можно купить тренированного боевого тарна или несколько женщин.
— Интересно, — проворчал Самос, — если бы от твоего поступка зависела судьба двух миров, а в это время шел турнир каиссы, что бы ты сделал?
— Трудно сказать, — улыбнулся я, — Смотря кто выступает.
— Пойдем взглянем на карту, — устало сказал Самос и поднялся.
За Косом и Тиром мозаичная карта обрывалась. Никто не знал, что находится к западу от этих мест.
— По-моему, тебе есть о чем подумать, капитан, кроме турнира каиссы. — Самос похлопал меня по плечу.
Некоторое время мы молча смотрели на карту.
— По-моему, — предположил я, — карте просто не хватает масштаба. Край света должен находиться на противоположной стене.
— Может быть, — рассмеялся Самос. — Это интересная мысль.
Он взглянул на дальний конец карты. Я заметил, как дрогнули его ресницы и напряглись плечи.
— Что? — спросил я.
— Так, пустяки, — отмахнулся Самос.
— Нет, — настойчиво повторил я, — скажи, о чем ты подумал?
— Видишь ли, — задумчиво произнес Самос, — в этот дом стекаются все данные разведки. Как правило, нам сообщают всякую чепуху, но мы стараемся держаться в курсе событий.
— Правильно, — кивнул я. — Никогда не знаешь, что может оказаться важным, а что нет.
— Два сообщения показались нам любопытными. На первый взгляд, они не имеют друг к другу никакого отношения.
— Что за сообщения? — спросил я.
Самос махнул стражнику, и тот поднес нам лампу. Свет факелов не доставал до дальнего угла зала.
— Смотри. — Самос присел на корточки. — Вот Кассау и Скерри.
— Вижу.
— Севернее Торвальдсленд и ледник Акса.
— Да.
— Слышал ли ты о стаде Танкреда?
— Нет.
— Это стадо северного табука, — сказал Самос. — Гигантское стадо, таких всего несколько. Оно зимует у границы северных лесов к югу и востоку от Торвальдсленда. Весной изголодавшиеся табуки выходят из лесов и мигрируют на север. Вот сюда, — он показал на карту. — Они пересекают Торвальдсленд на востоке, затем поворачивают на запад и выходят к берегу Тассы вот здесь, у самого ледника Акса. Отсюда продолжают двигаться на север, пока не сворачивают на восток, в тундру, где и пасутся все лето. К зиме, обросшие шерстью и разжиревшие, они возвращаются тем же путем обратно. Миграция повторяется каждый год.
— Ну и что? — спросил я.
— В этом году ее не было.
Я недоуменно посмотрел на Самоса.
— Краснокожие охотники доложили, что стадо не появилось.
— Непонятно, — пробормотал я.
— Дело обстоит гораздо серьезнее, — сказал он. — Жителям полярных районов грозит голод. Летом они питаются исключительно мясом табука.
— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил я.
— А что тут сделаешь? Какое-то время они продержатся на зимних запасах. Потом придется перебираться в другие места. Некоторые, конечно, попробуют рыбачить. Главное — дотянуть до осени, когда возвращаются черные морские слины.
Краснокожие охотники вели кочевой образ жизни и зависели от миграции различных животных. Иногда им удавалось поймать северную акулу, иногда клыкастого кита ханжера. Как и все примитивные малые народы, они жили изолированно от остального человечества и могли так же незаметно вымереть и исчезнуть.
— Направьте на север корабль с провиантом, — предложил я.
— Севернее ледника Акса морские пути очень суровы, — сказал Самос.
— Все равно направьте.
— Хорошо, — сказал он.
— Что еще? — спросил я.
— Так, пустяки.
— Скажи.
— Вот здесь. — Самос показал на глубоко вдающийся в берег залив Тассы. Я знал, что большую часть года залив находится подо льдом. Иногда жестокие ветры взламывают толстую корку, и ледяные горы громоздятся причудливыми замками.
— Здесь, — Самос поставил лампу на пол. — Где-то здесь.
— Что? — спросил я. Судя по карте, в этих местах ничего не было.
— Неподвижная ледяная гора.
— Горы почти все неподвижны, — улыбнулся я.
— Ледяные горы полярного океана дрейфуют на восток.
— Теперь понятно, — сказал я.
Самос, конечно, имел в виду айсберг. Среди них встречаются настоящие гиганты, несколько пасангов в ширину и несколько сотен футов в высоту. В горианском языке для них нет специального слова. Одно и то же слово означает гору и айсберг. Иногда для ясности добавляют прилагательное «ледяная».
— Так вот, — продолжал Самос, — здесь находится ледяная гора, которая не дрейфует вместе с остальными ледяными горами. Между тем в этих местах проходит очень сильное парситовое течение.
Течение получило свое название от парсита — маленькой, узкой рыбки, которая то появляется, то исчезает в холодных северных водах. Любопытно, что морские слины подстраивают свои миграции под миграции парсита — их главной добычи. В полярных морях обитают четыре основных типа морских слинов: черные, бурые, клыкастые и плосконосые. Все они питаются парситом. Зимой морские слины предпочитают сидеть подо льдом, всплывая каждую четверть ана к проруби, чтобы вдохнуть воздух. Проруби слины либо находят, либо специально прогрызают.
— Ты говоришь о ледяной горе, которая не движется вместе с течением, не движется вместе с другими ледяными горами?
— Да, — сказал Самос.
— Ты просто устал. Подобное невозможно.
— Знаю, — проворчал Самос.
— Кто рассказал про эту гору?
— Человек, который приехал в Сардар продавать шкуры.
— Он сам ее видел?
— Нет.
Я улыбнулся:
— Ну и что он про нее рассказывал?
