– Ну-ну, – сказала Эбби. – Разве это не мило? – Она смотрела на отца Джейка и поджимала губы, как будто ела лимон, не запивая текилой. – Давайте внесем ваши чемоданы, мистер Портер.
– Полковник, – поправила Марта. – Тед – полковник военно-воздушных сил. Сейчас в отставке, – гордо добавила она с собственнической ноткой в голосе.
– Я принесу багаж, – сказал Джейк. Эбби шагнула к двери.
– Я пойду с вами, а потом покажу вам вашу комнату, – произнесла она, очевидно, так же, как Джейк, жаждая покинуть гостиную.
На крыльце Эбби остановилась у кресел-качалок. Ее губы беззвучно двигались, и она смотрела на дверь, из которой только что вышла. Джейк молчал. Он был почти уверен, что она пережила шок, когда поняла, что ее сестра уже раньше встречалась с Тедом.
Джейк сделал вывод, что Эбби не слишком многое знает о Марте, по крайней мере меньше, чем она думала.
– Я возьму сумки, – сказал он, спускаясь по ступенькам. Мисс Эбби повернулась к нему и машине, припаркованной на подъездной дорожке:
– Я пойду с вами.
Он кивнул и подождал ее. Джейк достал свою маленькую сумку из багажника вместе с более объемной отцовской. Набор клюшек для гольфа, засунутый в глубину багажника, удивил его. Должно быть, гольф был еще одним нововведением в жизни отца.
– Вы упоминали про магазин, – сказала Эбби. – На Кортхаус-сквер есть аптека[5], или вы можете съездить в «Уол-Март» на шоссе.
– Спасибо, – поблагодарил Джейк. Ему надо было взять напрокат для себя машину и встретиться с отцом уже в Дулитле. Учитывая сложившуюся ситуацию, он будет здесь почти как узник. – В этом городе есть такси?
Эбби искоса взглянула на него:
– Вы Джейк Портер, который меньше года учился здесь в выпускном классе?
Они возвращались в дом и уже переступали порог в холл. Вход был знакомым, как будто Джейк много раз бывал здесь. Это казалось невозможным, но это чувство не покидало его.
– Да, – ответил он.
– Тогда вы знаете, что этот город не из тех, где можно взять такси, – сказала Эбби. – Вы можете повесить одежду вот на эту вешалку. Никто не потревожит ее.
– Верно, – сказал Джейк, хотя он не собирался снимать одну из своих любимых кожаных курток, которую купил в Милане прошлой весной. Сейчас это почему-то казалось единственно правильным, так что он с удивлением поймал себя на том, что ставит сумки и снимает куртку.
– До аптеки легко дойти пешком, а если вы не сможете, у них есть доставка. – Она окинула его взглядом с головы до ног. – Я преподавала естественные науки, когда вы учились здесь в школе, – сказала она. – Я никогда не забываю имена.
Неудивительно, что она показалась ему знакомой.
– Вы выглядите точно так, как я помню вас, только возмужали. – Она остановилась перед дверью с медной табличкой «Четвертый класс». Она постучала костлявым указательным пальцем по боку носа. – В вас появилось что-то новое. – Она фыркнула. – Думаю, это то, что некоторые называют «городской загар».
Джейк улыбнулся. Эбби была забавнее, чем сначала показалась.
– А как называете это вы?
Она бросила на него проницательный взгляд.
– Все само раскроется, и тогда я вам скажу. Так что привело вас в Дулитл после стольких лет? – Задавая этот вопрос, она толкнула дверь и сделала ему знак войти.
«Мой отец хотел, чтобы я встретился с женщиной, на которой он собирается жениться». Джейк слышал эти слова в своей голове, но не мог произнести их. Только не сестре этой женщины, которая явно не имела понятия, какие перемены это принесет в ее размеренную жизнь. Он почувствовал внезапную симпатию к этой костлявой старой деве. Он попытался придумать, как тактичнее ей ответить.
Она стояла, пристально глядя на него, уперев руки в бока и подняв седые брови.
– Мой отец. – Сказал он и остановился на этом. Она фыркнула и указала на вторую сумку:
– Я возьму это.
– Нет проблем, – ответил Джейк и поднял сумку. – Покажите мне дорогу. – Его мать могла провести всю жизнь, сочиняя песни и надеясь, что он сбежит в какую-нибудь другую семью, которая сможет лучше позаботиться о нем, а отец мог годами отсутствовать, сражаясь с врагами, которых государство объявило таковыми, но они привили ему хорошие манеры. – Я понял, – сказал он.
– Я припоминаю, вы часто говорили это, – сказала мисс Эбби, идя по коридору к последней комнате, дверь которой находилась как раз под лестницей, ведущей на верхний этаж, рядом со знаком, на котором было написано «Для персонала. Просьба гостям не входить».
– Восьмой класс, – объявила она, открывая дверь в эту комнату. – Марта поселила вашего отца сюда. – Она снова шмыгнула носом – в знак неодобрения, он был в этом уверен.
– Выглядит мило, – сказал Джейк, оглядывая травянисто-зеленый декор комнаты. Кровать с четырьмя столбиками, умывальник, бархатные шторы на окне; в общем и целом комната выглядела гораздо более мужской, чем его желто-бело-голубая.
– Спасибо, – сказала Эбби. – Мы стараемся держать респектабельную гостиницу. И собираемся оставить ее таковой.
– Да, мэм, – сказал Джейк, гадая, было ли это предупреждение адресовано ему или только его отцу.
Глава 12
Ну-ка, ну-ка, что тут у нас?
Когда Харриет наконец-то добралась до «Веранды», она попросила столик на одного в баре. Со времени похорон Донни она помнила, что в этом ресторане, единственном в Дулитле приличном заведении, был большой открытый зал, предлагающий мало уединения. Самыми популярными были столики вдоль широких окон, выходящих на озеро. Однако преимущество бара было в том, что он был слабо освещен и обычно почти пуст. В Дулитле было не много выпивох.
Она заказала перье с лаймом и меню, откинулась на спинку чинкою стула и глубоко вдохнула. Бешеная суета Манхэттена осталась где-то очень далеко.
Слишком далеко.
Она уже посетила Оливию и сестру Оливии Амелию, которая повезет ее в больницу. К ее удивлению, Зак согласился на приглашение Оливии остаться у нее ночевать. Когда Харриет прощалась, они двое, Оливия, такая светлая, и Зак, такой темный, склонили головы над шахматной доской.
Харриет потягивала минеральную воду, быстро принесенную молоденьким официантом. Донни научил Зака играть в шахматы. Пузырьки выпрыгивали из воды и щекотали ее рот. Она выпрямилась и отодвинула от себя стакан. Конечно, вот почему он остался с Оливией. Даже больше, чем Харриет, Оливия олицетворяла собой мостик к Донни.
Она открыла меню, но не видела ни одного слова. Ее сын почти не говорил о Донни. На своем столе он держал фотографию, на которой были они оба. Эта фотография была сделана в одну из их поездок в Дулитл, одну из многих, которые они предприняли вдвоем, в то время как Харриет оставалась в Нью- Йорке.
Донни учил Зака ездить верхом. Они оба сидели на лошадях в загоне Смит-Плейса. Донни сиял от гордости за Зака, такое же выражение отражалось в улыбке восьмилетнего ребенка. Он прирожденный наездник, сказал ей по возвращении Донни. Оливия прислала фотографию восемь на десять в серебряной рамке. Она стояла на рояле рядом с другими семейными фотографиями, пока они не вернулись домой с похорон Донни.
Не говоря ни слова, Зак убрал свой чемодан, потом вернулся в огромное пространство, которое они называли гостиной. Харриет стояла, глядя на огни внизу, удивляясь, как жизнь может продолжаться для стольких людей, когда для других она больше не существует. Она видела отражение Зака в окне и наблюдала, как он молча подошел к роялю, посмотрел на фотографии в рамках, взял одну и ушел в свою комнату.
