Не снимая наушников, Изольда пояснила:
– Старшая сестра Астора получила ОЭД после того, как забеременела.
– Изольда, веди себя прилично! – ужаснулась Амелия Энн, глядя не столько на дочь, сколько на мать.
– Полагаю, вопрос о колледже снимается, – заметил Кинки, наконец перестав выбивать нервную дробь пальцами.
Мэг засомневалась, кого он имеет в виду: подругу Изольды или ее саму, получившую «всего лишь» ОЭД. Она уставилась на его непрестанно движущиеся руки. Что-то в их нервозных жестах показалось ей смутно знакомым, но что? Какой-то неясный образ всплывал в памяти, но никак не мог оформиться четко.
– Так вы учились в колледже? – спросил дедушка Понтье.
– В УНЛВ.
– Никогда не слышала о таком учебном заведении, – заявила Матильда.
– Это Университет штата Невада в Лас-Вегасе, – ответил Паркер. Его низкий глубокий голос прозвучал приятным контрастом в сравнении с большинством других, в которых слышались визгливые нотки.
Мэг бросила на Паркера быстрый взгляд, признательная ему за то, что он не сбежал и не оставил ее посреди волчьей стаи. Она почему-то чувствовала, что Паркер предпочел бы оказаться где угодно, только не в центре того, что назвал Большой гостиной.
– У них там сильная баскетбольная команда, – вставил доктор Прежан, подводя Тинси поближе к родственникам.
В чрезмерной заботе, которой доктор окружал Тинси, чувствовалось что-то нездоровое. У Мэг возникло ощущение, что доктор Прежан сует нос абсолютно во все стороны жизни семейства Понтье, вторгаясь гораздо дальше, чем позволил бы себе на его месте любой другой врач.
Что ж, по крайней мере они восприняли слова доктора как своего рода одобрение. И ни один не спросил, окончила ли она университет. Мэг видела, что они за ней наблюдают, и спрашивала себя, сможет ли хоть чем-то помочь матери Жюля. Тинси, похоже, живет в своем собственном мирке, а все прочие с радостью препоручили ее заботам доктора Прежана.
– Так, со школой и университетом мы разобрались, – подвел итог Понтье-старший. – Теперь расскажите нам о родителях.
Мэг замялась. Воспользовавшись паузой, Кинки вставил:
– Сначала поведайте нам, как вы познакомились с Жюлем.
Старик бросил свирепый взгляд на молодого человека:
– Видно, ты никогда не научишься дожидаться своей очереди. Ни ты, ни мой внук так и не научились уважать старших.
Кинки в уже знакомой Мэг манере пожал одним плечом:
– Наши родители никогда на это особо не напирали.
– Скорее ты просто затыкал уши, когда речь шла об уважении к старшим, – заметила Матильда.
– Ох, да не ворчите вы на меня, – огрызнулся Кинки. – Я знаю, где спрятаны все скелеты.
Лицо Паркера выразило нескрываемое презрение. Мэг могла только гадать, что именно имел в виду Кинки, но вообще-то не хотела знать ответ на этот вопрос. Она желала только одного: поскорее вернуться домой, обнять своих детей и вдохнуть их запах – запах чистоты и невинности.
– Так где вы познакомились с моим внуком? «Может, сгладить ситуацию?» – думала Мэг, оглядывая роскошную гостиную. Она задержала взгляд на бесценных предметах антиквариата. В окна, которые начинались на уровне пола и доходили почти до потолка, была видна широкая веранда, а за ней газон и парк, занимающий, как Мэг уже знала, целый квартал. Однако при всем окружающем их богатстве эти люди просто жалки.
Мэг глубоко вздохнула и решила ответить правду. Но тут она заметила, что Тинси подняла голову и смотрит на нее с надеждой. Мать явно мечтала услышать такую версию последних дней жизни сына, которая напоминала бы окончание волшебной сказки.
– Мы познакомились… – Мэг пыталась подобрать слова, которые были бы не слишком далеки от истины, – на светском мероприятии.
Брови Паркера поползли вверх. Интересно, как высоко бы они взлетели, расскажи Мэг всю правду без утайки, как собиралась вначале? «Он пришел в бар, где я разносила напитки».
– На танцах? – Тинси подалась вперед так резко, что Прежан уронил руку с ее плеч.
– Нет, на музыкальном вечере.
Ну вот, это должно ее удовлетворить, подумала Мэг. Когда Жюль зашел в бар при казино, сел за угловой столик и стал заказывать бурбон с водой порцию за порцией, в зале действительно играл оркестр. Музыканты, как водится, играли с оглушительной громкостью, но оркестр был не хуже любого другого маленького оркестрика в Лас-Вегасе. Талантливые музыканты стекались сюда со всей страны в надежде разбогатеть.
– Вы танцевали? – мечтательно спросила Тинси.
– Мы разговаривали.
Так оно и было. Они действительно разговаривали, да так долго, что Моуз, хозяин бара, окликал Мэг два раза. Он перестал орать, только когда Жюль швырнул ему стодолларовую банкноту.
«После того как Моуз угомонился, мы продолжили разговор и Жюль попросил меня за тридцать тысяч долларов на три дня стать его женой, и я согласилась, а потом он убил себя, и вот я здесь. Может, я
