их постоянно, если хочешь.
— Тебе лучше прекратить вот так прижиматься ко мне, — предупредил ее Дэв. — Или я лишусь шанса увидеть, как ты хороша в вечернем городе. Это был второй комплимент, на случай, если ты их считаешь. Кстати, я напялил на себя костюмчик, подходящий к твоей привлекательности и сексуальности.
Кэтрин скорчила рожицу, и Дэв засмеялся, потирая руки.
К тому времени, как «корветт» Дэва въезжал в центр города, стемнело, и все холмы, окружающие Таллахасси, засверкали иллюминацией. Припарковав машину на улице, круто убегающей вверх, Кэтрин и Дэв, смеясь, с трудом зашагали в гору, в сторону отеля. Лифт вознес их под самую крышу, и Кэтрин во все глаза с огромным удовольствием принялась любоваться захватывающим дух зрелищем раскинувшегося под ними города.
— Я выгляжу как туристка, да? — спросила она. — Мне все равно, если и так, — добавила она, с вызовом отвечая на свой собственный вопрос. — Даже не представляла, что отсюда открывается такой великолепный вид. — Ее глаза сияли от удовольствия, когда она повернулась от окна к Дэву. — Я верно услышала, что ты заказал шампанское? Скажи, что это я только вообразила, ну, пожалуйста!
Дэв покачал головой и усмехнулся.
— Только никому не говори. Если скажешь, обещаю, что буду все отрицать. — Он помолчал, пока официант ставил на столик охлажденную бутылку вина. Бутылка открылась с характерным приглушенным звуком, и Дэв одобрительно кивнул, сделав первый пробный глоток. — Попробуй только, — посоветовал он, после того как официант удалился, — и ты поймешь, почему я его заказал.
Кэтрин улыбнулась.
— Только никогда не признавайся в этом французским виноторговцам, — посоветовала она. — Я не уверена, что мы когда-нибудь сможем состязаться с их шампанским. — Она глотнула легкой искрящейся жидкости и поставила бокал на стол. — Мы сегодня что-то празднуем?
Дэв встретился с ней взглядом:
— Да, думаю, что так. Мы празднуем тот факт что, к лучшему или к худшему, твоя мать все-таки о нас узнала.
Лицо Кэтрин вытянулось, она сняла очки и положила их на стол.
— Тогда на самом деле праздновать нечего.
— Есть чего, — быстро возразил Дэв, накрывая ее руку своей. — Она приказала тебе больше со мной не видеться, ведь так?
— Откуда ты знаешь? Он улыбнулся:
— Женщины, видишь ли, не обладают монополией на интуицию, Кэт.
— Да, она именно так и приказала, — призналась она.
— Но ты все равно здесь. — Он взял ее руку. Девушка встретила его взгляд с обезоруживающей прямотой.
— Да, я все равно здесь, — повторила она.
— Вот видишь? — тихо прошептал Дэв, поднося ее руку к своим губам. — Я же говорил: у нас есть что праздновать. Она узнала о нас, она не одобряет, но ты все равно здесь.
Кэтрин покачала головой:
— Разве это повод для праздника? Я не понимаю...
Дэв наклонился к ней и пробежал пальцем по ее щеке.
— Я знаю, как она важна для тебя, Кэт. Я знаю, насколько обязанной ты чувствуешь себя по отношению к ней.
Кэтрин улыбнулась и дотронулась пальцем до его губ.
— Я просто хочу сказать: у меня возникло впечатление, что я тоже важен для тебя, иначе ты не стала бы противостоять ей подобным образом.
Кэтрин почувствовала, что краснеет.
— Что ты там такое говорил о себе, когда мы впервые встретились? Что ты застенчивый и робкий?
— Я не шутил тогда, Кэт. Если я сделал вывод, которого не должен был...
— Нет, ты не ошибся, — шепотом призналась она, и он улыбнулся:
— Я так не думаю.
— Дэв...
— Вот видишь, уже появилась и еще одна причина праздновать, — улыбнулся он, поднимая бокал и чокаясь с ней, — Держу пари, мы найдем и другие, если постараемся. Вечер только еще начинается.
Час спустя, выпив только полбутылки шампанского, они покинули элегантный отель и углубились в узкие, забитые народом улочки в поисках небольшого ресторанчика, который, как поклялся Дэв, он помнил еще с детства. Наконец они нашли его в небольшом полупустом местечке. Крошечный домик примостился, как скворечник, над скрипучим пролетом деревянной лестницы. Улыбчивая пожилая женщина проводила их в экзотическую уединенную кабинку, защищенную от любопытных глаз украшенной бисером занавеской, и Кэтрин в полном удивлении выслушала, как Дэв отбарабанил вереницу мелодичных фраз на китайском.
— Что это было? — спросила она, как только по жилая китаянка поклонилась и ушла, шаркая ногами.
— Надеюсь, ужин на двоих, — засмеялся он. Я ходил в школу с одним парнем из Шанхая. Благодаря ему я знаю достаточно слов, чтобы перейти от супа к десерту.
Но это было, конечно, не все, что он знал, как обнаружила впоследствии Кэтрин. Всякий раз, когда китаянка появлялась в их кабинке, Дэв обменивался с ней несколькими фразами, а когда они, рас кланявшись, стали прощаться, пожилая женщин прошептала ему что-то и, бросив взгляд на Кэтрин хихикнула.
— И что это все означает? — задала вопрос девушка, осторожно спускаясь по крутым ступенькам. — Она смеялась над тем, как я пользовалась палочками для еды?
Дэв засмеялся и взял ее под руку. Они спустились к подножию лестницы.
— Даже не знаю, стоит ли тебе говорить...
— Так я и знала! Она насмехалась надо мной... Ты же знаешь, как нелегко пользоваться ими в первый раз. И особенно когда ты ешь клецки!
— Она сказала, что наблюдала за твоим лицом, когда ты смотрела на меня.
— Наблюдала, как я роняю клецки?
— Она сказала, что в особенности наблюдала твоими глазами.
— Еще я уронила крабовую клешню тоже, но... Дэв взял ее за другую руку и медленно притянул девушку к себе.
— Она гордится, что имеет нечто вроде шестого чувства, — тихо произнес он. — И заявила, что знает точно, хотя ты мне этого еще не говорила, что ты в меня влюблена.
Его слова были тихими и поддразнивающими, но за ними чувствовалась напряженность, а глаза, казалось, зондировали ее душу.
— Она сказала совсем не это, — нерешительно возразила Кэтрин.
— Именно это, — заупрямился Дэв. — Я сказал ей, что это было бы важным для меня в самом начале вечера, но теперь уже нет.
Кэтрин подозрительно посмотрела на него.
— Почему? — вопреки себе поинтересовалась она.
— Потому что ты неправильно пользовалась палочками, — серьезно ответил он. — Кроме того, какой мужчина станет любить женщину, которая роняет вокруг себя клецки?
Кэтрин заметила слабую усмешку на его лице, и руки Дэва еще крепче обняли ее. Ей хотелось еще сильнее прижаться к нему, поцеловать его в то место, где темные волосы слегка курчавились у него за ухом, или в изогнутый уголок губ, но вместо этого она только глубоко вздохнула и тихо произнесла, стараясь заглушить громкий и настойчивый стук своего сердца:
— Ты ужасный человек, и у тебя жуткое чувство юмора, но, вопреки всему, я люблю тебя всем сердцем.
Кэтрин бросило в дрожь, когда она увидела, какой эффект произвели на него ее слова. Улыбка Дэва стала шире, глаза потемнели и засияли от Удовольствия.
