нелегко, и я шла вперед очень медленно. Несмотря на вытянутые руки, я все время натыкалась на обломки скал. Часто останавливалась и открывала глаза, но снова испуганно закрывала их перед картинами, которые теперь были не только двойными, но тройными и даже четырехслойными.
Я не знала, действительно ли иду вперед или мои опасения относительно того, что я двигаюсь по кругу, сбывались. Но зов внутри меня не исчезал, и со временем мне становилось все легче и легче определить, куда меня тянуло. Мои руки с обеих сторон натыкались на скалы, а ноги все более уверенно ступали по шероховатой каменистой почве. Но потом руки наткнулись на твердую, гладкую поверхность, а не на шероховатый камень и эта поверхность была столь чуждой, что я открыла глаза.
Яркий свет ослепил меня, угрожая опалить. Но руками я не почувствовала никакой жары. И не было ничего, кроме ослепительного света, на который невозможно было смотреть. Я начала осторожно двигать руками взад и вперед. Гладкая поверхность заполняла промежуток между двумя скалами, через которые я должна была пройти, и тянулась в высоту настолько, насколько я могла достать руками, а вниз уходила в почву. На всей этой невидимой поверхности не было ни единой щели, ни единой шероховатости.
Я отступила назад и попыталась найти другой путь, чтобы обойти этот барьер. Но не было никакого другого пути, а то, что звало меня вперед, тянуло прямо в это ущелье, блокированное невидимой стеной. И в конце концов я устало опустилась на землю и в отчаянии опустила голову на колени. Это был конец.
Но — я сидела не на камне, а ехала на лошади. Наконец отважилась открыть глаза, потому что не могла поверить в это, но я увидела Ратну, мою лошадь с развевающейся гривой. Мы находились в сказочно прекрасной зеленой и золотистой стране. И Кильдас — тут была Кильдас и Сольфинна с венками из цветов на головах и белыми цветами на упряжи. И они пели так же, как и все остальные, и я пела вместе с ними.
Я знала также, что это была одна сторона истины, так же, как хаос выветренных скал и барьер из света — другая. Я хотела громко позвать их, но губы мои произносили только слова песни.
— Херрел! — во мне зародился крик, но я не могла издать ни звука. — Херрел! — Если он обо всем узнает, тогда, может быть сможет объединить меня с другим моим «я» в одно целое. Тогда я не буду больше одинокой Джиллан, которая находится вместе со всеми невестами и другой одинокой Джиллан, которая блуждает среди скал, а снова буду единой полноценной Джиллан.
Я оглянулась и увидела их всех, едущих по прекрасной дороге, утопающей в зелени. И у всадников на шлемах тоже были цветы. Всадники казались мне прекрасными мужчинами, не похожими на мужчин Высшего Халлака и их звериное обличье совершенно не было заметно. Только одного, кого я все время искала, не было среди них.
— О, Джиллан, — сказала мне Кильдас, — был ли когда-нибудь в твоей жизни такой прекрасный день? Как будто Весна обвенчалась с Летом и подарила нам самое лучшее, что есть у нас обоих.
— Это так и есть, — ответила та, что была одной из половинок Джиллан.
— Это удивительно, — рассмеялась Кильдас, — но я напрасно стараюсь вспомнить о том, как жила раньше там, в Дэйле. Все прошлое напоминает мне сон, который бледнеет все больше и больше. И у нас нет никаких причин для того, чтобы возвращаться обратно…
— Но у меня есть причины для этого! — крикнуло мое внутреннее я. — Потому что я все еще нахожусь в Дэйле и должна объединиться со своей половиной!
Один из всадников подъехал поближе и протянул мне ветку, усеянную цветами, которая испускала чарующий аромат.
— Хорошие цветы, моя леди, — сказал он, — но они не так хороши, как те, которые я приготовил тебе в подарок… — Рука моя коснулась ветки.
— Херрел…
Но когда я взглянула на того, кто протягивал мне ветку, то увидела на его шлеме красные глаза медведя. А из-под них на меня глядели странные узкие глаза, которые приковали мой взгляд. Потом его рука поднялась и на ладони появился маленький белый предмет, который так сильно приковал мое внимание, что я не могла отвести от него взгляд.
Я подняла голову с колен. Темные тени вокруг меня отрицали, что только что тут была зелено-золотая страна. Я уже не ехала, украшенная цветами, по весенней стране, а потерянно сидела в стране холодной зимы между заколдованными камнями. Но я кое-что приобрела: узнала, что на самом деле было две Джиллан. Одна, которая с трудом пыталась достигнуть другой стороны этой вершины и искала путь дальше, и другая, которая все время была вместе с остальными невестами Дэйла. А пока эти две Джиллан были порознь, для меня не существовало настоящей жизни.
Тот, кто ехал возле меня, был Хальзе. Он знал, что я стремлюсь к своей половине и подгонял меня. Но где же был Херрел и как он относился к другой Джиллан?
Я осознала, что с наступлением темноты головокружительное мерцание взаимопроникающих картин прекратилось и что я снова стала нормально видеть. Исчез ли этот невидимый световой барьер?
Я отползла назад меж двух камней и увидела перед собой не слепящий свет, а мерцающую зеленую стену. Но когда я коснулась рукой этой стены, ее поверхность была такой же твердой и гладкой, как раньше. И это было колдовство, я была в этом уверена, независимо от того, сделали ли эту стену всадники или кто- либо другой. Я не могла вскарабкаться здесь на скалы, как это было в долине, и я не имела ничего, чтобы преодолеть этот барьер. Яркость света стены между тем так сильно уменьшилась, что я могла видеть сквозь нее. По ту сторону стены находилась открытая местность, где не было хаоса камней и скал, до сих пор так мешавших мне продвигаться вперед. Там, по ту сторону, может быть, мне не нужно будет больше бояться этой путаницы картин. Но как же все-таки мне преодолеть этот барьер? Я не видела никакого способа сделать это, но должна была найти его!
ГЛАВА 11
Я уставилась на камни, между которыми была светлая стена. Я не могла перелезть через них: в два человеческих роста и такие гладкие, что на них нельзя было обнаружить никакой зацепки. Они казались частью какой-то древней насыпи или крепости. Но потом я увидела, что каждый из этих камней, между которыми находилась прозрачная стена, поднимаются над остальными камнями, словно столбы у ворот. Перед моими глазами почему-то внезапно возникло изображение паутины. Если избежать опасных клейких нитей, паутину можно разрушить, сломав ветку, к которой она крепилась… Я извлекла костяную трубочку из своей сумки только лишь при помощи одной силы воли, но ведь здесь были тяжеленные камни, а не легкая бутылочка. И как мне узнать, что барьер исчез, если мне удастся пошевелить один из этих массивных камней?
Я еще раз взглянула на каменные столбы, между которыми находился барьер. Они, казалось, были глубоко вкопаны в землю. Наконец я сосредоточила волю на левом столбе и напрягла все свои силы.
Ты должен упасть! Падай! Я всей своей силой воли ударила столб, словно я ударила его всем телом. Падай! Здесь время мое было не так ограничено, как в лагере охотников Ализона. Время здесь не имело значения. Здесь был только столб, барьер и настоятельная необходимость преодолеть его. Пошатнись и падай!
Все вокруг меня поблекло и исчезло. Я видела только высокую темную тень, вокруг которой дрожало маленькое голубое пламя, сначала вверху, потом, после моей направляющей решительности — внизу. Земля, отпусти! Крепления, поддайтесь!..
Я состояла только из одной воли, которую и направляла на столб… Поддайся, падай! И темный каменный столб поддался, покачнулся. Голубое пламя охватило его основание. Падай!
Каменный столб медленно нагнулся наружу, в противоположную от меня сторону… Раздался звук, пронизавший болью все мое тело, болью такой сильной, что она превзошла мою волю и сознание, а потом я провалилась в ничто.
Когда я снова пришла в себя, голова моя лежала на жестком камне. Холодный дождь падал на лицо. Я открыла глаза. Странный знак, совершенно незнакомый. Я с трудом приподнялась.
Один из столбов наклонился наружу, словно указывал мне путь. На камнях виднелись черные следы, между столбами больше ничего не было. Я проползла вперед и рука моя коснулась почерневших камней. Я
