сначала удивилась.
— О, Джиллан, что я тебе сделал?!
Потом он поднял меня, словно я была легкой, как перышко, и понес на площадку на вершине холма. Он положил меня на меховую подстилку и, осторожно вытянул мою раненую руку. Разорванный рукав распался на два больших куска материи и обнажились глубокие кровоточащие раны. Он издал странный звук, увидев их.
— Херрел.
Теперь его взгляд встретился с моим. Он кивнул:
— Да, теперь я Херрел. Да съест желтая гниль их кости за то, что они сделали с тобой! В этом лесу есть лечебные травы, я пойду поищу их.
— В моей сумке есть лекарства…
Боль, как жидкий металл, захлестнула мою руку до самого плеча, так, что я едва могла дышать и колонны в лунном свете начали колебаться перед моими глазами. Я чувствовала, как Херрел достал сумку из-под моего платья, и попыталась показать ему, какую мазь он должен был взять. Когда он положил руку на мои раны, я вскрикнула и погрузилась в ничто, в котором не было ни боли, ни мыслей.
— Джиллан! Джиллан!
Мне не хотелось покидать это целебное ничто, но голос звал и звал меня.
— Херрел?
Он опустился возле меня на колени и его лицо было осунувшимся от усталости. Он поднял руку, словно хотел коснуться меня, но потом снова опустил ее.
— Джиллан, как ты себя чувствуешь?
Я пошевелила руками, но ощутила только следы боли. Осторожно приподнялась. Рука моя была забинтована и я почувствовала острый запах хорошо знакомой мне мази; так значит, он разворошил мою сумку. Когда я начала двигаться, на меня упали маленькие кусочки испачканных кровью разорванных листьев, которые пахли лекарственными травами. Я лежала, покрытая плотным слоем этих листьев.
— Как ты себя чувствуешь? — снова повторил Херрел свой вопрос.
— Хорошо, мне кажется, хорошо.
— Но не все так хорошо. Времени у нас в обрез!
— Что ты имеешь в виду? — Я зачерпнула горсть окровавленных листьев, чтобы вдохнуть их запах.
— Ты разделена…
— Я знаю это.
— Но, возможно, тебе не все известно. На некоторое время возможно из одного человека сделать двоих, хотя это и злое дело. Но если эти двое не соединятся снова, одна из вас погибнет.
— Другая Джиллан? — кровь и листья лежали на моей руке и я снова почувствовала холод внутри себя и меня снова потянуло куда-то.
— Или ты, — он, наверное, прочитал по моему лицу, что я его не поняла, — они сделали это потому, что думали, ты погибнешь в горах или в пустыне. Эта страна имеет мощную защиту.
— Я знаю это.
— Они не верили, что ты сможешь выжить. И когда ты умрешь, останется только та Джиллан, которую они взяли с собой, и она будет жить, хотя и не будет такой, как ты, кроме самой маленькой частички. Когда ты пришла в Арзен, они узнали об этом. Они узнали, что в их страну проникло какое-то чужое существо, и поняли, что это ты. Тогда они снова использовали магию и…
— И послали тебя, — сказала я мягко и он ничего не ответил.
Он повернул голову так, чтобы я могла видеть его лицо, и на нем была написана такая боль, что я не могла найти никаких слов, чтобы облегчить его страдания.
— При первой нашей встрече я рассказал тебе, что я не такой, как все остальные. Они могут меня принудить, если захотят, или ослепить мои глаза, когда это будет им нужно. Когда они привели с собой ту, другую Джиллан, она отвернулась от меня и отдала предпочтение Хальзе, как тому хотелось с самого начала!
Я испугалась Хальзе! Действительно, мое другое «я» находилось в руках Хальзе и она действительно отдала ему предпочтение? Стыд охватил меня пылающим огнем. Нет… нет…
— Но я здесь присутствую, — наконец смущенно сказала я. — У меня есть тело… я живая…
Но было ли это на самом деле так? В этой стране я была только привидением, так же, как здешние люди были для меня такими же нереальными. Я провела рукой по ранам, радуясь боли, которая последовала за этим движением, потому что почувствовала реальность своего тела.
— Ты это ты и она тоже ты — часть тебя. И пока вы обе малые и слабые части одного целого. Вот если бы ты погибла тогда она стала бы полноценной для Хальзе.
Мои братья по отряду боятся тебя, потому что тебя нельзя уничтожить, как других. Потому они воздействуют на тебя с помощью колдовства, Джиллан, с помощью которого они могут удалить тебя.
— И если ты…
Он снова прочитал мои мысли.
— Если я убью тебя, как они рассчитывали? Им было все равно, узнал бы я правду или нет. Они ничуть не боятся меня, и если бы я сделал что-нибудь с собой из-за этого вынужденного убийства, это было бы для них только облегчением. Это был хитрый план.
— Но ты не убил меня.
Выражение его лица сделалось мрачным.
— Посмотри на свою руку, Джиллан. Нет, я тебя не убил, но я тебя ослабил, и это тоже пригодится им. Время — наш враг, Джиллан; чем дольше вы будете разделены, тем сильнее ты ослабеешь и, может быть, объединяться вам будет уже слишком поздно. Будет лучше, если ты сейчас узнаешь правду.
— Я думаю, что ты можешь больше, чем сам думаешь о себе, — мужественно произнесла я. — Иначе почему ты не выполнил возложенного на тебя задания? Колдовство — могущественная сила и ее нельзя так легко преодолеть.
Херрел посмотрел на меня.
— Не думай обо мне так хорошо, Джиллан. Я благодарю высшие силы за то, что я так во время очнулся от околдовавших меня сил. Или что ты меня разбудила, потому что твой голос донесся до меня в бесконечную тьму, в которую они меня загнали… Если ты сможешь ехать, то мы должны немедленно отправиться в путь. Мы должны догнать отряд.
Он помог мне встать, но накрыл меня не моей тяжелой меховой накидкой, а своим плащом. Потом он взял меня на руки и понес по склону холма к дороге. Лунный свет померк, рассвет был уже недалеко. Херрел свистнул, и его конь подошел к нам. Херрел усадил меня в седло, а сам сел позади меня. Его жеребец, казалось, и не заметил двойного груза.
Пока мы ехали, мне было хорошо и удобно в руках Херрела.
— Не понимаю, почему Хальзе так домогается меня, — начала я. — Только ли это уязвленное самолюбие и досада от того, что ты получил невесту, а он нет?
— Так было вначале, — ответил он — А потом он делал это из-за того, что ты не такая, как остальные. Это была единственная возможность привязать тебя к нам, и когда это удалось, ты стала жертвой того, что они захотели с тобой сделать.
— Последняя возможность?
— Той ночью, когда ты отвергла меня. Ты не отдалась мне, потому что все наши заклинания оказались бессильными.
Я была рада, что он сидел позади меня и не мог видеть моего смущения.
— Ты тогда назвал меня колдуньей, — сказала я после долгого молчания.
— Ты сделал это из гнева?
— Гнева? Какое право я имел сердиться на тебя? Я назвал тебя так потому, что думал, что ты и есть колдунья. И поэтому тебе не оставалось ничего другого, как только отвергнуть меня.
— Колдунья, — повторила я задумчиво. — Но я изучала только искусство врачевания, а это не колдовство. Если бы я была тем, что ты сказал, я никогда бы не жила в монастыре. Они выгнали бы меня оттуда через час после моего прибытия туда.
