бросил шар, задрожал с ног до головы, как молодое деревцо под порывом бури.
Бриксия, совершенно того не желая, прошла вперед и остановилась между этими двумя. Они слегка повернули головы, и она увидела их лица в тени измятых шлемов. Лица эти были обожжены страстью, но она узнала в них Элдора и Зарстора, состарившихся в ненависти.
Каждый протянул руку, не упрашивая, а повелительно. Заговорили одновременно, резким тоном приказа:
— Сокровище!
И они не исчезали, как те: разбойник, жаба, Ута, — напротив, их фигуры становились отчетливее, ярче. Бриксия не шевельнулась, и тогда заговорил Элдор:
— Дай его мне, говорю я! Оно мое, я его создал, я сговорился с теми, кому не верил, я многое за него отдал. Если не отдашь добровольно, я призову тех, кто служил мне, и тогда ты будешь служить им. Выбирай!
Так же настойчиво заговорил Зарстор:
— Оно мое! Оно было призвано уничтожить меня и всех тех, кто со мной, и по праву Силы, которое я обрел, победив Проклятие и его владельца, наслав на него то, что он пробудил против меня, — по этому праву оно принадлежит мне!
В одной руке Бриксия держала горячую шкатулку, в другой — цветок. Ей казалось странным, что они такие тяжелые, но весили они одинаково, и она почему-то должна была держать их вровень друг с другом. Ей предстояло судить двоих, стоявших перед ней, произнести приговор, — но как это сделать, она не знала. Один из них угрожал ей — Элдор. Слова другого, Зарстора, можно было понять как оправдание и просьбу.
— Я изготовил его!
— Я сражался за него!
Они воскликнули это одновременно.
— Почему? — Ее вопрос, казалось, удивил их. Но как она может рассудить, если ничего не знает о правах каждого, о деле, из-за которого они так ненавидят друг друга?
Несколько мгновений они молчали. Потом Элдор сделал шаг к ней, протянул руки, словно собирался отобрать шкатулку силой.
— У тебя нет выбора, — яростно сказал он. — Те, кого я вызову, обязательно ответят. И это будет твоим проклятием!
— Отдай ему, если испугалась! Но тогда ты никогда не узнаешь, насколько пустыми были его угрозы, — вмешался Зарстор. — Отдай ему, и всю жизнь проведешь в страхе… и даже после жизни этот страх не кончится! Будешь, как мы, проклятая, бродить в этой пустыне.
Шкатулка и цветок…
Бриксия обнаружила, что может наконец отвести взгляд от спорящих, высвободиться. Она посмотрела на свои руки, на то, что удерживала в равновесии.
Шкатулка открылась! В ней лежал овальный камень, чья поверхность слабо светилась. Свет был серым, как легкая тень — если тень может быть светом. Цветок тоже полностью раскрылся, но свет, исходивший от него, был не чисто белым, как раньше, а зеленоватым, мягким и успокаивающим взор.
— Вот оно какое, Сокровище-Проклятие, — медленно сказала она. — Зачем оно было сделано, Элдор, скажи правду, зачем?
Лицо его оставалось жестким и мрачным.
— Чтобы иметь дело с врагами, я должен…
— Нет, — Бриксия покачала головой. — У тебя ведь был выбор. А почему он стал твоим врагом?
Жесткое лицо стало еще суровей.
— Почему? Потому что… потому что… — Голос смолк, и Бриксия увидела, как Элдор прикусил губу.
— Ты забыл? — спросила девушка.
Элдор сердито нахмурился, но ничего не ответил. А она повернулась к Зарстору.
— Почему он так ненавидел тебя, что сделал эту злую вещь?
— Я… я…
— Ты тоже не помнишь. — На этот раз она не спрашивала, а утверждала. — Вы оба не помните, почему стали врагами… Разве теперь так уж важно, кому это принадлежит? Вам обоим это больше не нужно, разве не так?
— Я Элдор, Сокровище мое по праву, я могу делать с ним, что хочу!
— Я Зарстор, из-за Проклятия случилось это, — он развел руки, указывая на опустошенную землю вокруг.
— Я Бриксия, — сказала девушка, — и… но я не знаю, кто я еще на этот раз. Но то, что живет во мне, говорит: да будет так!
Она положила цветок на шкатулку, и зеленоватый свет смешался с серым.
— Сила уничтожения — Сила роста и жизни. Посмотрим, какая победит!
Серая тень на камне застыла. Теперь она покрывала камень, как кора. Зеленый свет омывал ее, и кора начала трескаться, раскалываться, и из-под нее прервался новый блеск. А свет цветка гас, лепестки начали увядать. Бриксия хотела снять цветок с губительного камня, но рука не повиновалась ей. Все сильнее и сильнее засыхал цветок, а камень светился ярче и начал пульсировать. Но не серостью смерти — теперь это был зеленый огонь, стремящийся разорвать оболочку, как семя, готовое к новой жизни.
А от цветка осталась только хрупкая шелуха, тонкий скелет. А потом вообще ничего. Рука Бриксии опустела. Но шкатулка в другой руке тоже начала рассыпаться, больше не удерживая камень. И превратилась в пыль.
И камень больше не обжигал руку. Если в нем и жила какая-то энергия, сейчас она скрылась. Но он был так прекрасен, что Бриксия ощутила благоговейный страх. Девушка подняла голову и посмотрела на Элдора и Зарстора.
Протянула камень Элдору.
— Хочешь его теперь? Мне кажется, он уже не такой, каким ты его сделал, но хочешь ли ты его?
Жесткие морщины, оставленные на лице Элдора старинной ненавистью, разгладились. Достоинство и властность, но прежде всего — свобода, отразились на этом новом лице. Глаза Элдора горели, однако он отвел руку.
— Этого я не делал. Его не наполняет данная мне Сила. Я больше не могу его требовать.
— А ты? — Бриксия предложила камень Зарстору.
Он смотрел не на нее, а на камень. Потом, не поднимая взгляда, ответил:
— Мое Проклятие и Сокровище — нет, это не оно. Зеленая магия — это жизнь, а не смерть. Я не могу разрушить это, как разрушил бы Проклятие — и тем выпустил бы его зло на всех. Это твое, госпожа, ты можешь поступить с ним, как хочешь. — Он поднял руку, огляделся, и на лице его Бриксия увидела спокойствие, мир и огромную усталость. — Цепи, державшие нас в этом мире, порваны. Настала нам пора отдохнуть.
Они отвернулись от Бриксии, Элдор и Зарстор, и пошли плечом к плечу. Словно братья по оружию, а не смертельные враги, они зашагали куда-то вдаль по дороге, смутно различимой сквозь туман.
Бриксия сжала камень обеими руками. Как будто просыпаясь от тревожного сна, осмотрелась.
Она была уверена, что это место не принадлежит ее миру и ее времени. Но как ей вернуться? Сможет ли она вернуться? Тревожное беспокойство сменилось страхом. Она громко крикнула:
— Ута! Двед! — И наконец: — Марбон!
Прислушалась, надеясь услышать ответ. Крикнула снова, на этот раз еще громче — и ничего не услышала, когда стих ее голос.
Имя — она знала, что имя обладает властью, что оно такая же часть человека, как кожа, волосы или зубы. Имя, данное при рождении, может подвергнуться опасности зла или быть усилено добром. У нее есть имена. Но те, кого она призывает, никак не связаны с ней, они могут не захотеть помочь ей, к тому же среди них животное, которое вообще чуждо ее племени. Может, у нее и нет такой власти, чтобы призвать их.
Бриксия подняла сведенные ладони, посмотрела на камень. Поистине это предмет Силы. Он был создан, чтобы принести зло, как утверждал Элдор и что подтвердил Зарстор. Но зло уничтожено цветком.
