ведущей к берегу реки.
Наконец Остренд остановился, прижав лоток рукой к бедру, и огляделся с нескрываемым замешательством. После его рассказа я не ожидал увидеть настоящие дома. Но то, что предстало нашему взору, было скорее заброшенными развалинами, чем даже самым примитивным укрытием.
Кое-где возвышались бугорки из облаков дурно пахнущего тростника, ил, покрывающий их, высох и отваливался огромными кусками. Среди этого беспорядка не было заметно никакого движения, потом нечто, напоминавшее скорее ящерицу с кожистыми крыльями, чем птицу, с клёкотом взмыло вверх и, неловко хлопая крыльями, полетело через реку. Вольные торговцы сгрудились вокруг Остренда и стали озираться, словно внезапно почувствовали опасность.
Шкипер достал из-за пояса тоненький металлический прутик. Под его пальцами он становился всё длиннее и длиннее, пока не превратился в шест высотой в два его роста. Прикрепив к верхнему концу шеста ярко-жёлтый флажок, он воткнул его в вязкий ил на берегу реки. Из разговоров я понял, что, судя по всему, деревня была покинута уже давно, и нам не остаётся ничего другого, как ждать возвращения местных жителей, если только они вообще собираются вернуться. «Вестрис» прилетал сюда довольно регулярно, так что это было вполне вероятно, однако какое-нибудь бедствие могло нарушить привычный ход событий.
Капитан Айзаран не слишком этому обрадовался, хотя и воспринял происходящее по-философски, как и подобало вольному торговцу. Его корабль не придерживался определённого расписания движения, но всё же время стоянки на каждой планете было ограничено. Мы не могли задерживаться здесь слишком долго. Кроме того, неудача нарушала все его планы, и требовалось внести в них некоторые изменения, чтобы покрыть убытки, понесённые в этом рейсе.
Потом Остренд в течение нескольких часов совещался с капитаном, а остальные члены экипажа спорили о том, что могло случиться, и по очереди дежурили у флажка. Я не принимал в этом участия и поэтому отправился осматривать окрестности, чтобы удовлетворить своё любопытство, но всё же не уходил далеко, боясь потерять из виду устремлённый в небо нос корабля. Вокруг не было ничего примечательного, кроме горячих источников, привлёкших поначалу моё внимание, но жар и запах от них были настолько сильны, что вскоре я потерял к ним интерес. Крылатая тварь, взлетевшая при нашем приближении в опустевшей деревне, была единственным замеченным мной живым существом. Даже насекомые здесь были крайне редки, либо по какой-то причине избегали близости корабля. Наконец я присел на берегу небольшого ручейка, берущего начало среди горячих источников и гейзеров, и решил проверить, нет ли в нём золотоносного песка, но не нашёл ничего стоящего в той грязи, что мне удалось зачерпнуть и промыть.
Мне попались какие-то необычные, покрытые жёстким пухом зёрнышки тускло-чёрного цвета, похожие скорее на семена, чем на минерал. Однако, отделив их при помощи палочки от камней и песка, я обнаружил, что они необыкновенно твёрдые. Ударив по ним камнем, я не только не расколол их, но даже не повредил их бархатистую поверхность. Они показались мне непохожими на семена или растительные остатки, поэтому я заинтересовался ими и разложил в ряд примерно дюжину, стараясь не трогать руками. Природа устраивает на некоторых планетах опасные ловушки. Они были некрасивы и, скорее всего, не представляли собой никакой ценности. Но контраст между тем, какими мягкими они казались, и тем, какими твёрдыми были на самом деле, был настолько резким, что я отложил три из них для дальнейшего изучения. Есть драгоценные камни, которые нужно «чистить», срезая послойно непривлекательную внешнюю оболочку. Таким образом нечто весьма заурядное можно превратить в дорогую вещь. Мне смутно чудилось, что под этой пушистой поверхностью может скрываться подобная неожиданность, но у меня не было ни инструментов, ни мастерства, чтобы выполнить эту работу.
Я заворачивал свою находку в кусочек гермопены, когда появилась Валькирия, ступавшая с присущей её виду уверенной грацией по берегу крошечного ручейка. Она приближалась, опустив нос к земле, как гончая, идущая, по горячему следу, и явно вынюхивала что-то, привлекавшее её внимание. Затем она добралась до лежащих в ряд, отвергнутых мной зёрен. Человеческий нос не улавливал их запаха, но было очевидно, что кошка его почувствовала. Обнюхав их, она припала к земле и стала лизать самый большой. Испугавшись за неё, я попытался отбросить его в сторону, но она, отпугнув меня молниеносным ударом выпущенных когтей, прижала уши к голове и глухо заворчала. Облизывая окровавленные пальцы, я отступил. Валькирия охраняла то, что казалось ей настоящим сокровищем, и вовсе не собиралась терпеть чьё бы то ни было посягательство на него.
Как только я отошёл, она снова принялась лизать зёрнышко. Время от времени она брала его в пасть и отходила немного назад, затем снова садилась и продолжала обрабатывать языком свою находку.
– Ну как, повезло? – Рядом со мной легла длинная тень молодого помощника Остренда.
– Что это? Ты видел их раньше? – спросил я, показав на пушистые камешки, разбросанные Валькирией.
Чизвит присел на корточки, чтобы разглядеть их получше.
– Первый раз вижу. Да и вообще, – он огляделся по сторонам, – этого ручья здесь раньше не было. Должно быть прорвало какую-нибудь грязевую яму. Постой-ка! Тебе не кажется, что так оно и было на самом деле: произошёл газовый выброс? Он, вероятно, и распугал наших лягушек. Им нравится вонь и жара, но вряд ли они могли вынести газ.
– Возможно. – Было интересно выяснить, отчего пропали местные жители, но я стремился к другому. Мне важно было получить сведения о камнях. Если они и не были камнями, я не знал, как ещё их называть.
– Ты сказал, что видишь их впервые; а Валькирия была с вами, когда вы высаживались здесь в прошлый раз?
– Да, она уже давно на корабле.
– И ты никогда раньше не видел, чтобы она так делала? – я показал на Валькирию, которая лежала, обхватив камень вытянутыми лапами, и сосредоточенно обрабатывала его языком.
Чизвит уставился на неё.
– Нет. Что она делает? Да она же лижет эту дрянь! Зачем ты его дал ей? – Он вскочил на ноги и шагнул по направлению к кошке. Валькирия не заметила его приближения, но почувствовала, что её сокровищу грозит опасность. Зажав его в зубах, она кинулась в сторону от корабля и мгновенно исчезла среди искорёженных скал.
Мы побежали за ней, но всё было напрасно, она, конечно, спряталась в какой-нибудь расщелине, где могла спокойно наслаждаться своей добычей. Чизвит набросился на меня с обвинениями, дескать, я должен был отобрать у неё камень. Я показал ему окровавленную руку и рассказал о своей неудачной попытке. Явно растерянный, он стал обшаривать в поисках кошки каменистые склоны, не переставая звать и задабривать её.
Я считал, что Валькирия появится не раньше, чем сама захочет, ведь независимость – отличительная черта кошек, но последовал за ним, заглядывая в каждую трещину, под каждый камень.
Наконец мы нашли её лежащей на небольшом выступе под нависшей скалой. Если бы она не двигала головой, облизывая камешек, мы бы вообще её не заметили, настолько она сливалась с пористым камнем, на котором лежала. Чизвит, ласково подзывая её, опустился на колени и протянул к ней руку, но она прижала уши и зашипела, затем глотнула – и камень исчез.
Она никак не могла проглотить его! Выбранный ею камень был самым крупным из тех, что я выудил из ручья, и он был слишком велик, чтобы пройти по её пищеводу. Однако в действительности именно это и произошло, и мы оба были тому свидетелями. Она выползла из расщелины и села, облизываясь, словно только что хорошо пообедала. Когда Чизвит потянулся за ней, она пошла к нему на руки и, пока он нёс её, поглаживала его лапами, громко мурлыкая с полузакрытыми глазами, и не выражала никаких признаков того, что камень, который она проглотила, причинил ей боль или застрял у неё в глотке. Чизвит пустился бежать к кораблю, а я, став на колени, осмотрел карниз, всё ещё надеясь, что камень мог куда-нибудь закатиться: мне не верилось, что он был в животе у Валькирии.
Выступ серой скалы был пуст. Если бы камень откатился, он лежал бы сейчас прямо передо мной. Но его не было. Я даже просеял крупный песок между пальцами, но ничего не нашёл. Затем я провёл рукой по карнизу. В одном месте он был немного влажным, возможно от слюны Валькирии. Едва я дотронулся рукой до этого места, как почувствовал головокружение и дурноту. Когда я снова коснулся его кончиками пальцев, оно было лишь слегка влажным и быстро подсыхало.
