— Думаете, я сам его не спрашивал? Спрашивал много раз. Он всё уклоняется от ответа, этот охотник. Но я мало разбираюсь в жемчужных полях. Может, знающий человек что-то извлёк бы из него. Но прошу вас, минхеер Ван Норрис, если найдёте поле, не забудьте старого Хорнховена…
Лоренс улыбнулся и развернул своё длинное тело, чтобы вежливо попрощаться. Хорнховер что-то громко крикнул, и из тёмных внутренностей гостиницы снова появился Джамби, неся в руках пояс из тёмной кожи с прикреплёнными к нему ножнами. Хорнховер провёл загрубевшими пальцами по коже пояса и наполовину извлёк нож из ножен. Кейну страшно захотелось прикоснуться к чистой голубой стали лезвия. Но ловец зверей протянул пояс с ножом Лоренсу.
— Такое оружие не часто встретишь. Пояс и ножны сделаны из кожи ящера с острова Комодо. Это древние ящеры, которые ещё сохранились на острове. А клинок из дамасской стали, так поклялся мне головой своего отца лжец, который мне его продал. Возьмите, он ваш.
— Но почему?..
— Почему я дарю его вам? По двум причинам, минхеер Ван Норрис. Первая… — он поднял указательный палец, — я побывал на борту проа того самого охотника за черепахами, когда он пришёл в наш порт. На палубе зияли свежие пробоины, а я слишком часто видел следы пуль, чтобы меня можно было обмануть. К тому же для такой большой проа экипаж оказался слишком мал. Что-то случилось с лодкой в пути, что-то такое, о чём капитан не решился рассказать ни мне, ни лейтенанту де Вольфу. А второе, — к первому пальцу присоединился следующий, — когда я впервые оказался в этих местах, мне подряд выпали два плохих года. Затонул корабль, а с ним два чёрных леопарда и питон, и это меня разорило. Потом я заболел лихорадкой, а это было уже совсем плохо. У меня не осталось денег.
Больше ничего не оставалось, как просить у правительства оплатить моё возвращение домой — или заняться делами, какими европейцы на этих островах не занимаются, если хотят сохранить самоуважение. А я был молод и горд. И однажды вечером взял пистолет и не стану рассказывать, какие мысли крутились у меня в голове. Но в тот вечер ко мне пришёл один человек. Большой человек в Ост-Индии, такой большой, что слово его во многих местах становилось законом. И этот человек сделал мне предложение. Он хотел, чтобы я попытал счастье в новой области торговли — в торговле змеиными шкурами. Он хотел, чтобы я отправился с экспедицией собирать змеиные шкуры.
С этого часа ко мне вернулась удача. Но потом я узнал, что у моего нанимателя была такая же нужда в шкурах, как в четырёх руках. Если бы они ему потребовались по-настоящему, его люди на островах тут же доставили бы ему любое количество. Нет, он просто спас меня, как спас и многих других.
И вот я раздобыл для него шкуры и хотел привести, но опоздал: он покинул Яву, уплыл домой. Я его больше никогда не видел. Но мне доставляет радость сделать подарок человеку, в жилах которого течёт кровь йонхеера. Кинжал может оказаться вам полезен, если будете искать жемчуг, — особенно в этих водах. Не благодарите меня, минхеер Ван Норрис. Идите и ищите своего охотника за черепахами. Счастливого пути!
Когда они возвращались на берег, Сэм заметил:
— Ваш дед заслужил уважение в здешних краях.
Лоренс извлёк кинжал и осторожно потрогал пальцем его лезвие.
— Он прожил в Ост-Индии больше тридцати лет, и большинство старых купцов и резидентов его хорошо знали. Это просто чудо… — он взвесил лезвие в руке, потом быстрым движением, так что почти невозможно было за ним уследить, бросил. И в десяти футах в ствол дерева вонзился дрожащий ледяной стержень.
Сэм восхищённо присвистнул.
— Ловко! Мне казалось, это умеют только мексиканцы или индейцы.
— Всему можно научиться, — Лоренс подошёл к дереву и вытащил клинок. Тщательно протёр и вернул в ножны. За эти последние годы я многому научился…
— Мы тоже, — быстро ответил Сэм. — С заострённым бамбуком можно многое сделать…
— Заткнись! — прервал его Кейн. — Не хочу вспоминать! — резко продолжил он. — Мало приятного в таких воспоминаниях. А что вы, Лоренс, думаете об этом охотнике, который нашёл жемчужину?
— Кто знает. Но цвет барока совершенно необычный. Это означает, что он с нового поля. Я такого не видел. Специалист по жемчугу может по цвету определить, откуда он. А я неплохой специалист. Может быть, лучший в Голландии. Новый цвет обычно означает новое поле. Можем спросить.
— А как же те пулевые пробоины, о которых говорил Хорнховен? — спросил Сэм.
— Может, этот парень встретился с пиратами. Но будем надеяться, что Ван Блеекер не повезёт нас дальше вместе с обезьянами и змеями!
Сэм содрогнулся и совсем не в насмешку.
— Обезьяны — это плохо, да и виверра не напоминает мне куст роз, но змеи! Нет, пожалуйста, никаких змей!
— Во всяком случае, не безногих, — согласился Кейн.
— Но нам может встретиться двуногая разновидность…
— Ага, со шрамами на лице и с абордажной саблей. Так ведь обычно выглядят пираты, когда берут на абордаж корабли? — Лоренс улыбнулся. — С тех пор как прочёл о Джоне Сильвере, всегда хотел сразиться с пиратами…
— И с его попутаем Капитаном Флинтом, — подхватил Сэм. — Ну, все по местам и поднять швартовы! Выходим в море! Пятнадцать человек на сундук мертвеца… — и сержант разразился песней, которая привела в молчаливое изумление собравшихся вокруг туземцев.
Глава 9
Смерть гребёт в шлюпке
«Легко призвать Азраэля, но кто может отослать Ангела Тьмы с пустыми руками?»
— Смотри… — Сэм преувеличенно театральным движением волшебника развёл руки, — никаких змей!
Кейн принюхался к морскому воздуху.
— И вообще ничего. Итак, Ван Блеекер принял решение против зоопарка?
— Нет, зоопарк принял решение против него — в самый последний момент, — объяснил Лоренс.
— Да? И почему?
— Охотнику пообещали привезти с гор ещё одну парочку превосходных аноа. И Хорнховер поддался искушению и решил подождать их. К тому же «Самба», по-видимому, приобрела дурную славу, и два помощника Хорнховера категорически отказались на ней плыть. Но Ван Блеекер договорился с охотником за черепахами и получил хорошую долю в черепаховых панцирях.
— А сам охотник? Не проговорился о жемчужных полях и пулевых пробоинах, например? — спросил Кейн.
— Ещё нет…
— Ещё нет? Ну, даже если и заговорит, это ничего хорошего нам не даст. Беси в дне пути от нас, и ему остаётся беседовать с пальмами и обезьянами Хорнховена…
— Думаю, нет, — Лоренс улыбался, — поскольку он плывёт с нами. Прошлая ночь была очень жаркая, помните? И я решил, что на палубе прохладней. И потому оказался там как раз вовремя, чтобы стать свидетелем странного зрелища. Нашего друга охотника на черепах убедили подняться на борт… убедил молодой самоанец Фортнайт!
— Фортнайт? Фортнайт привёл его на борт?
— Лучше сказать, притащил, — ответил Лоренс. — Это было нелегко. Да, Фортнайт привёл его на корабль. У помощника капитана Джаспера отличные мышцы. А теперь, лейтенант Кейн, кого вы хотели обмануть? — тон Лоренса оставался лёгким, чуть насмешливый.
Кейн замигал, а Сэм перестал улыбаться.
— Давайте не будем больше заниматься тем, что вы, американцы, называете «весёлыми забавами», — небрежно продолжал голландец. — Почему вы приказали привести этого человека на «Самбу»? Ван Блеекер тоже захочет получить ответ на этот вопрос…
— Но я не приказывал привести его на борт! — взорвался Кейн.
— Ну-ну, лейтенант…
— Я не лейтенант! Я уже почти год как уволен из армии.
