забыл о приличиях. Прошу простить мою невежливость, я вас ещё не познакомил. Это мой добрый друг йонхеер Лоренс Ван Норрис из Роттердама. А это, Ван Норрис, мистер Лоренс Кейн и мистер Сэм Марусаки из Соединённых Штатов…
Но Кейн удивлённо смотрел на высокого худого молодого человека, вежливо поднявшегося им навстречу. Американец тщетно пытался найти в этом лице, серьёзном, худом и похожем на маску, хоть какое-то сходство с фотоснимком, который он берёг много лет. Только глаза, сине-серые и очень живые, и жёсткие светлые волосы оставались прежними.
— Вы же мертвы! — выпалил Кейн.
Человек из Роттердама улыбнулся, и глубокие морщины вокруг его рта чуть смягчились от улыбки.
— Вы тоже, мой дорогой друг!
— Но мне сказали… После того как вы перестали писать, я попытался найти вас через «Красный Крест»… — настаивал американец. — Писал два года подряд, и все письма вернулись ко мне.
— Точно так же, как два письма, которые я послал вам весной 45-го, когда мне позволено было воскреснуть.
— Весной 45-го. Мы тогда участвовали в операции «Линкольн», очень секретной операции. Боже, Лоренс, что с вами случилось?
— Не понимаю, — Ван Блеекер переводил взгляд с одного на другого. — Неужели вы давние друзья?
— Друзья, которые ни разу не видели друг друга, — объяснил Лоренс Ван Норрис. — Наша дружба возникла по переписке, но не стала от этого слабее. Мы переписывались регулярно в течение нескольких лет до войны и были ревностными корреспондентами до того, как я присоединился к подполью. А после для всех было гораздо лучше поверить, что Лоренс Ван Норрис мёртв. И как сейчас выясняется, я действительно для всех стал мёртвым. Какая странная игра случая, что мы оба оказались на борту «Самбы». Старый Клаас сказал бы, что так было написано при нашем рождении…
— Клаас… этот полумалец, слуга вашего деда… — вспомнил Кейн. — Он и сейчас с вами?
Ван Норрис слегка развёл руки.
— Клаас, подобно многим иным достойным, умер.
Все прочие вопросы замерли на языке Кейна. Но Лоренс снова улыбнулся.
— Садитесь, — пригласил он, — и я вам передам эти замечательные фрукты. У нас впереди много дней пути, успеем ещё заняться древней историей. Но вначале… расскажите, что привело вас на «Самбу» — к моему величайшему удовольствию.
— Поиски человека, — Кейн коротко пересказал историю Сэйфилда. А теперь что вы здесь делаете?
— Ничего такого романтического. Стараюсь оживить дом Норрисов. Триста лет мы покупали драгоценности на этих островах и продавали их по всему миру. И теперь я пытаюсь собрать разбросанные куски того, что некогда было процветающим бизнесом. Я последний в роду Норрисов и потому должен быть одновременно покупателем, художником и ювелиром. Но именно с этого мои предки начинали наш дом, и я могу сделать это заново!
— Последний из Норрисов… Но у вас был брат Пит…
Пит служил лётчиком. Он воевал под Арнхемом[9]. И не вернулся. Теперь я должен доказать, что во мне течёт истинная кровь деда. И вот я явился в Ост-Индию, чтобы накупить камней и украшений и начать дело заново. Может, через год-два вы снова увидите нашу марку на Кольце или ожерелье — если мне повезёт.
— Покупка драгоценностей! — повторил Сэм, разглядывая молодого голландца круглыми от удивления глазами, словно тот заявил, что покупает драконов.
— Именно. Жемчуг, чёрный коралл, менее ценные камни. То, что упустили грабители за годы войны. У меня здесь множество замыслов и рисунков, Лоренс концом тонкого пальца художника коснулся своего лба, — но мне требуется сырьё, чтобы оживить его. Кое-кто из старых агентов моего деда ещё участвует в торговле, и некоторые из них в долгу перед домом Норрисов… и я попытаюсь получить этот долг. Поверьте, очень интересное и захватывающее занятие.
— Минхеер капитан!
В дверь вбежал второй помощник «Самбы», евроазиатского происхождения, и едва не столкнулся с китайцем-стюардом.
— Люк, капитан…
— Что там с люком? — Ван Блеекер уже встал и направлялся к выходу.
— Он заколдован, капитан!
— Что? Что за глупость, Фельдер?
— Это правда, сэр. Идёмте и сами увидите!
Не только капитан, но и все пассажиры пересекли палубу и спустились к большому люку посредине корабля. Вокруг него молча замерла толпа туземных матросов. Они ошарашено смотрели на то, что сначала показалось Кейну просто поленом, каким-то образом прикреплённым к брезенту, которым был накрыт люк.
Ван Блеекер остановился в шаге от этой штуки, присел и принялся внимательно её разглядывать. Но не сделал попытки притронуться. Матросы расступились, и наконец-то и Кейн увидел, что это на самом деле грубо вырезанный посох или палка, часть ветки или крупного корня. К брезенту люка она крепилась чёрными полосками, концы которых как будто кто-то приклеил.
Кейн протянул руку, но Лоренс схватил его за запястье.
— Если дотронетесь, — предупредил голландец, — ни один человек на борту «Самбы» не подойдёт к вам.
— Но что это? — спросил изрядно удивлённый американец. Мне кажется, просто палка.
— Так оно и есть, Палка, вернее, посох. Но это посох колдуна, такими пользуются чёрные волшебники. Кто знает, сколько душ в нём заключено? — голос Лоренса звучал совершенно серьёзно, серьёзным стало и выражение лица. — А сетка сделана из сплетённых человеческих волос. Значит, это мощное магическое средство. И от него может освободить только жрец, да и то после соответствующих церемоний. Интересно, кто посмел положить это…
Ван Блеекер встал и медленно повернулся, разглядывая лица собравшихся у люка.
— Именно это я и хотел бы узнать, — заявил он. — Бака! — капитан окликнул матроса в зелёном тюрбане хаджи. — Откуда взялась эта странная дьявольская штука?
— Кто знает, туан капитан? Ми увидел, когда встал на вахту. Это зло, большое зло…
— Бака, ответь мне во имя твоей веры. У нас есть на борту гуру?
Матрос при одном этом упоминании содрогнулся: гуру — посредники, часто злые, они связаны с миром духов.
— Туан Безар! — в голосе его прозвучали страх и мольба. — Туан Безар, мы твои люди, мы давно идём за тобой, ты всех нас знаешь, знаешь наши добрые дела и злые. Среди нас нет гуру. Это сделал какой- нибудь дух или дьявол.
Ван Блеекер нервно пригладил волосы.
— Хорошо. Теперь мы, у кого нет вашей крови и кто не молится вашим духам, прикроем эту злую вещь, не касаясь её. А когда придём в Джоло, ты приведёшь Жреца, чтобы очистить «Самбу». Хасан, отправляйся в каюту и принеси скатерть, которая лежит там на столе. Нам нужны ещё молоток и гвозди.
Бака явно испытывал облегчение.
— Туан Безар, это слова мудреца. Всё будет сделано, как ты приказал.
С помощьюКейна, Марусаки и Ван Норриса капитан Ван Блеекер накрыл палку с сетью хлопчатобумажной скатертью, при этомвсе избегали соприкосновения с колдовским предметом. Потом скатерть прибили гвоздями, а когда был забит последний гвоздь, Лоренс достал из кармана карандаш и принялся рисовать по краю скатерти кресты.
— Что делает туан Муда, капитан? — осмелился спросить Бака. Теперь, когда зло было прикрыто, он решился подойти к краю люка.
— Он наносит на ткань волшебные знаки нашей веры, которые охраняют от зла…
— Хорошая мысль, туан Безар. Позволено ли нам поступить так же? Тогда дух, заключённый в этом
