уважаемым авторам, что никаких недостатков в их книге обнаружить не удалось.
Или вот, например, почему бы не внять призыву журнала “Советское фото” (№ 2, 1939) и не заказать в Госкиноиздате по линии “Книга-почтой” монографии вроде:
“Позитивные процессы на солях хрома”, автор П. В. Клепиков? Дядя Тепа и Катрин соответствующее письмо отправили в довоенную Москву – на Третьяковский проспект, 19/1. Если верить объявлению, книги должны высылаться наложенным платежом без задатка не менее трех экземпляров в одной бандероли.
На задней обложке руководства для родителей, воспитателей и учащихся “Подвижные игры”, выпущенного в свет А. Ф. Марксом в 1902 году, была напечатана таблица предложений издательства. Клондайк для тех, кто знает, что ищет.
Богатый выбор.
Дядя Тепа и Катрин выбрали “Путеводитель по небу” К. Д. Покровского. Судя по описанию, издание было роскошным – оно содержало пять карт звездного неба, более ста рисунков и две хромолитографии. Книга получила малую премию Петра Великого и, как сказано, “от Русского Астрономического общества премию Государя Императора Николая Александровича”. И за такое сокровище издатель просил всего два рубля плюс пятьдесят дополнительных копеек за пересылку. Спустя сто лет на два рубля можно купить два коробка спичек или два, ну максимум три пластмассовых стаканчика. Деньги решили вложить прямо в конверт, но поскольку меньше десятки купюр не существовало, решили еще дозаказать что-нибудь на семь с полтиной. Заказали “Учебный Географический Атлас”, одобренный (не сказано кем) для гимназий, реальных училищ и учительских семинарий, а также том “Сказок” братьев Гримм, содержащий аж двести сорок рисунков и виньеток. И все равно оставалось двадцать пять копеек неиспользованных, ну да и шут с ними.
Десять рублей и сопроводительное письмо отправили по адресу: “С.-Петербургъ, М. Морская, № 22, въ контору изданiй А. Ф. Маркса”.
А потом им показалось, что жадничают, и заказали у Маркса теперь уже на один доллар (30 рублей) то же самое плюс двенадцать томов Потапенко и восемь Полонского.
Еще они заказали деталь “мертвую собачку” для пишущей машинки “Ленинград”, которую сам для себя – без всякого концептуализма – зачем-то усовершенствует Щукин.
Адрес квартиры, снимаемой Катрин, указывался на конвертах в качестве обратного. Вопреки ожиданиям, письма не возвращались. В начале июля Дядя Тепа утратил интерес к мейл-арту. От мейл-арта он не ожидал ничего. А Катрин ждала и в июле, и в августе.
Может быть, ожидания быть должны были более долгими? Нет, решила Катрин, письма оседают на почте.
Катрин пошла в почтовое отделение.
Чибирев зашел посмотреть. Он давно уже слышал об этом месте. Первое, что бросилось в глаза, – жанровая сценка в стиле ретро: у самого входа четыре молодых человека – по паре с каждой стороны – с чрезвычайно серьезным видом играли в настольный хоккей (собственно, “хоккей” сам по себе уже был отдельным столом о четырех ножках, так что Борис Петрович не был уверен в себе, мысля данный “хоккей” как “настольный”, ведь если накрыть данный “хоккей”, скажем, столешницей, будет именно стол – для еды или письменный). Столы посреди зала были длинными, а по бокам – просто столы; увидев свободный, Борис Петрович к нему устремился. Сел, осмотрелся. Вентиляционные трубы замысловато петляли над головой. Портреты Петра Великого, по большей части выполненные в примитивистской манере, висели на стенах; его же августейшее чучело из папье-маше сидело на стуле в углу. Недавно здесь отмечали день рождения основателя Санкт-Петербурга.
Был вторник. По вторникам здесь раздавали гражданство, поэтому вторники назывались “гражданскими вторниками”.
Каждый вторник, предваряя выступление музыкантов, организатор акции, Первый Гражданин Владимир Рекшан, подходил к микрофону и объяснял собравшимся суть проблемы. В городе существует изобретенный властями институт “почетного гражданства”, почетных граждан не то десять, не то одиннадцать человек на весь мегаполис, но, если есть почетные граждане Санкт-Петербурга, должны быть и обыкновенные граждане, просто граждане Санкт-Петербурга, однако власти существование таковых не предусмотрели. В плане гражданской инициативы противоречие теперь исправляется. Пожелавшим стать гражданами Санкт- Петербурга (то есть тем, кто в душе ощущает себя петербуржцем, для чего необязательно жить в этом городе) вручается по гражданским вторникам особый документ – вкладыш в паспорт с указанием имени гражданина и гражданским номером по порядку. Вкладышей организаторы акции напечатали великое множество, были б желающие получить. А они, естественно, были.
Публика здесь была вся в доску “своя”, намеренная, сознательная, в основном вкладыш приобретали сознательно “ради прикола”, но случались и такие, которые – “на всякий случай”. Замороченный бытом пенсионер, какой-нибудь мечтатель, грезивший об улучшении жилищных условий, тихий иногородний, еще не решивший своих проблем с пропиской, запросто могли сюда забрести. Им, как и всем, впрочем, прочим, объяснялось, что, де, сей документ не имеет ни малейшей юридической силы, и тем не менее они находили полезным приобрести бумажку, уж больно выглядела представительно. Иностранцы тоже не брезговали вкладышами – то эфиоп, то нигериец придут получить (скорее всего, нелегалы), то студент из Таиланда; европейцам, американцам, им тоже нравилось приобретать петербургское гражданство, – давали всем, кто соглашался мнить себя петербуржцем.
– Чибирев!
Большегубая юница, вся сияя от радости, подсела к нему.
Сказала бы “Борис Петрович”, Борис Петрович сразу бы узнал, а так не сразу, замешкался на секунду- другую, и вдруг – протяжно ликуя:
– Ввввввввика! – воскликнул. Как въехал на горку.
Ну конечно! Виктория, недавняя практикантка. Немецкий язык. Полностью: Виктория Викторовна, по прозвищу Двойная Победа, больше похожему на воинский титул.
Борис Петрович еще сильнее, чем она, обрадовался, потому что почувствовал, что ее радость неподдельна, – все-таки мало на свете людей, которые стали бы так радоваться при встрече с ним, с Борисом Петровичем. И даже еще сильнее – потому что почувствовал, как его внезапная радость, подзаряжает радость ее, первопричинную, а он, стало быть, это почувствовав, еще рад сильнее.
– Вы специально при галстуке? – спросила Двойная Победа, смеясь.
