– Все разного калибру, – виноватился старик, дуя в каждую посудину, выдувая оттуда застоялое время. – Дак ведь и так еще говорится: не надо нам хоромного стекла, лишь бы водочка текла. – И он, озорно засмеявшись, снова обратился к своему ларю. – А вот вам, орелики, и ножик редьку ошкурить. Не знаю, востер ли? И сольца нашлася. Соль всему голова, без соли и жито трава. Да-а… Была бы жива старуха, была бы и яишанка. Ну да што теперь толковать… У меня теперича два кваса: один што вода а другой и того жиже.
Селиван опять посмеялся своим легким готовым смешком.
Увидев все это на столе, Касьян с неловкостью сознался:
– У вас тут, гляжу, складчина. А мне и в долю войти не с чем…
– Да уж ладно, – загомонили мужики. – Без твоей доли обойдемся. Нашел об чем. Не тот день, чтоб считаться. Давай, подсаживайся.
– На пятерых припасено, а шостый сыт, – присказывал и хозяин. – Брат брату не плательщик. Отноне все вы побратимы, одного кроя одежка: шинель да ремень.
– Это уж точно, обровняли, – кивнул Никола Зяблов.
Мужики подвинули лавки, расселись вокруг стола, источавшего огуречный дух с едкой примесью редьки, и, пока Давыдко разливал по посудкам, уклончиво глядели себе под ноги. Не притрагивались и потом, когда было все изготовлено, не решались взять в руки непривычные эти чары: всякие питы – и крестины, и новоселья, и похороны, а таких вот еще не доводилось.
– Ну, помолчали, а теперь и сказать не грех, – подтолкнул дело хозяин. Есть охотники?
Мужики помялись, косясь друг на друга, но промолчали.
– Ну тади скажу я, ежели дозволите.
– Скажи, Селиван Степаныч.
– Ты хозяин, тебе и слово.
Селиван привстал, прихорошил ладошкой сивую бородку, пересыхающим ручейком стекавшую на рубаху, поднял граненую рюмку, задержал ее перед собой, как свечу.
– Ну да, стало быть, подступил ваш час, ребятушки. Приспело времечко и вам собирать сумы…
Дедко еще только начал, но тяжелы были его слова, и стало видно, как сразу отяготили они мужицкие головы, как опять пригнуло их долу.
– Думал я, когда ту кончили войну, што последняя. Ан нет, не последняя. Накопилась еще одна, взошла туча над полем…
Дедушко Селиван задержал взгляд на окне. Дрожавшая в его руке рюмка скособочилась, пролилась наполовину, но он не заметил того.
– Тут у нас все по-прежнему, – кивнул он в оконце. – Вон как ясно, тишина, благодать. Но идет и сюда туча. С громом и полымем. Хоть и говорится – велика Русь и везде солнышко, а теперь, вишь, и не везде…
Старик подвигал туда-сюда бровями, словно сметая в кучку остатние мысли, какие еще собирался вымолвить, но, смешавшись, махнул рукой.
– Ну да ладно… Хотел еще чево сказать, да што тут говорить… Ступайте с богом, держитеся… Это и будет вам мое слово. На том и выпейте.
Но мужики не враз кинулись расхватывать свои чарки.
Касьян продолжал теребить на штанах остатки въедливого репья, и Леха, обвиснув тяжелым чубом, замкнувшись лицом, следил за его пальцами. Налился подступившей кровью, сопел своими мехами Афоня- кузнец. Ржавым гвоздем согнулся, поник долговязый Кузьма и, чтоб не согнуться вовсе, подперся обоими кулаками. Давыдко исподлобья уставился куда-то в угол, где в полутьме перед погасшей лампадой одиноко висела простенькая дощечка с угодником. А Зяблов встал из-за стола и отошел к окну, загородив свет своею ширью.
И было в той тишине слышно, как в одичалом Селивановом дворе беспечно и обыденно чирикали воробьи.
– А-а, была не была! – наконец тряхнул головой Никола и, воротясь к столу, потянулся за кружкой. – Давайте, братки. А то так и водка выдохнется.
И, будто пробудившись, мужики ожили, потянулись наперекрест, кто чем, нехоромной посудой, стукнулись и выпили молча и жадно. И пошли шариться по столу грубыми, нехваткими пальцами, разбирая, не глядя, нарезанное, накромсанное. И ели тоже молча, замедленно ворочая челюстями, жевали пополам с думой.
– Чего в магазине деется! – Давыдко зажмурился, покачал головой. – Содом! Водку нарасхват. Из Ситного понаехали. Говорят, там уже растащили.
– Ну да к чево… Ясное дело. – Никола Зяблов потянул со стола пряник. – У нас, почитай, полдеревни берут.
– Кой – полдеревни!
– И мы, видать, не последние…
– А кто после нас? Хворь одна.
– Как оно пойдет… От метлы щели нет…
– Дак, мужики, чево слыхал я в магазине-то. Будто сперва к конторе собираться. А потом уже оттудова все вместе пойдем.
– Ну и правильно. Так-то ладнее.
